«Неудобное» искусство: судьбы художников, художественных коллекций и закон. Том 1

Боннер Александр

По поводу ситуации, сложившейся вокруг культурного наследия семьи Рерихов, в органы прокуратуры неоднократно обращались и представители общественности. Соответственно прокуратурой проводились проверки, а заявителям (Управлению по сохранению культурных ценностей и представителям общественности) направлялись пространные и достаточно бессодержательные ответы. Многие факты в них излагались неверно.

Например, в ответе прокурора Гагаринской межрайонной прокуратуры г. Москвы утверждалось, что единственным наследником части наследия Рерихов, остававшейся на квартире профессора Ю. Н. Рериха, был его брат С. Н. Рерих и что сестры Богдановы не были членами семьи Рерихов, а являлись лишь их прислугой. Между тем, как уже говорилось, эти утверждения не были основаны на реальных фактах и действовавшем в свое время наследственном законодательстве.

В ответе также сообщалось о весьма интересном факте, который мог бы радикально изменить судьбу соответствующей части культурного наследия Рерихов. Оказывается, И. М. Богданова оставила завещание,

которым она передавала принадлежащее ей имущество, полученное в наследство от Л. М. Богдановой, а последней – от Ю. Н. Рериха, для организации с помощью Министерства культуры РСФСР и Государственного Русского музея в квартире, где жил в последние годы жизни Ю. Н. Рерих, Государственного мемориального квартиры-музея Ю. Н. Рериха. (Завещание было составлено 26 марта 1988 года и зарегистрировано в реестре за № 19з-5966). Однако Свидетельство о праве на наследство по завещанию нотариусом выдано не было. Можно предположить, что это произошло потому, что правопреемник Советского фонда культуры – Некоммерческая организация «Российский фонд культуры» – не смогла представить документы, из которых бы следовало, на каком основании Богданова И. М. владела указанным в завещании имуществом и имела ли она на него право собственности. Напомним, что в Свидетельстве о праве наследования по закону, полученном Л. М. Богдановой, никаких культурных ценностей указано не было. Разумеется, возникшие проблемы в свое время можно было бы попытаться решить путем обращения Российского фонда культуры в суд. Однако этого не произошло. В письме Гагаринского межрайонного прокурора сообщалось и о том, что Прокуратура СССР намеревалась в интересах государства обратиться с иском в суд об истребовании из незаконного владения Васильчика В. Ю. и Богдановой И. М. государственного имущества. Однако причины, по которым такой иск не был предъявлен, не назывались. Что же касается самих материалов проводившихся Прокуратурой СССР проверок по поводу судьбы культурных ценностей, оставшихся в квартире профессора Ю. Н. Рериха после его кончины, то они были уничтожены в 1992 году при ликвидации этого учреждения.

Святослав Николаевич Рерих до последних дней своей жизни безуспешно пытался изменить судьбу значительной части культурного наследия семьи Рерихов. Однако по причинам объективного характера это ему не удалось.

К сожалению, интриги вокруг огромного (по количеству и значимости) культурного наследия семьи Рерихов продолжались многие десятилетия и по существу не окончены до настоящего времени. Предметом споров, а то и откровенного грабежа становились все новые произведения. В эти споры втягивались все новые субъекты.

В частности, в 1974 году для экспонирования в связи со 100-летним юбилеем Н. К. Рериха С. Н. Рерих ввез в СССР 288 живописных произведений. Из них 163 принадлежали кисти его отца и 125 – самого Святослава Николаевича. Причем С. Н. Рерих добивался, чтобы указанные 288 картин были переданы созданному при его участии частному музею им. Н. К. Рериха.

Первоначально все эти работы были отданы «на попечение» Министерства культуры СССР. Последнее, в свою очередь, передало картины Всесоюзному художественно-производственному объединению имени Е. Вучетича. Когда именно состоялась эта передача, составлялись ли при этом соответствующие документы и где они находятся, неизвестно. Во всяком случае, в возникшем позднее деле, разрешенном арбитражными судами, они не фигурировали. Спустя 15 лет 30 мая 1989 года Заместитель министра культуры СССР издал приказ № 234, согласно которому картины (уже только 282 из ввезенных в страну полотен) [120] были переданы на временное хранение Государственному музею искусства народов Востока для экспонирования их на территории СССР.

120

Применительно к данной ситуации, перефразируя Владимира Высоцкого, так и хочется спросить: «Где картины, точнее, шесть картин, Зин?».

Законность издания этого приказа вызывает большие сомнения. Дело в том, что в указанный период действовала «Инструкция по учету и хранению музейных ценностей, находящихся в государственных музеях СССР», утвержденная Приказом Министерства культуры СССР от 17 июля 1985 года. Ею категорически запрещалась передача кому-либо экспонатов, находящихся на временном хранении, без согласия их владельца (п. 95). Между тем С. Н. Рерих разрешения на передачу картин Музею искусства народов Востока не давал, и никаких документов, подтверждающих его согласие на передачу, не существует.

Позднее между Международным центром Рериха (МЦР) и государственными структурами по поводу этих картин возник спор, рассмотренный Арбитражным судом г. Москвы.

В материалах арбитражного дела имеется интересный документ с весьма оригинальным названием: «Архив и наследство Рериха для Советского фонда Рерихов в Москве». Он подписан 19 марта 1990 года 86-летним гражданином Индии С. Н. Рерихом в присутствии двух свидетелей у нотариуса. Оригинал составлен на английском языке, а верность перевода на русский язык засвидетельствована консулом Генерального консульства СССР в Мадрасе, Республика Индия. Как следует из текста, доктор Святослав Рерих, сын покойного профессора Николая Рериха, проживающий в имении Татгуни в Южном Бангалоре, Индия, объявил, что имущество,

перечисленное в приложениях к этому документу, в прошлом принадлежало его отцу, матери и брату. Это имущество, включая важные коллекции, было сохранено С. Рерихом и на момент составления документа принадлежит только ему и находится в его владении.

Далее в документе говорилось:

«2. Во исполнение моего желания и воли сохранить это наследие для потомства я решил передать некоторое имущество Советскому фонду Рерихов, учрежденному постановлением Совета Министров СССР, номер 950 от 4 ноября 1989 года и зарегистрированному по адресу: СССР, Москва 121019, ул. Маркса-Энгельса, д. 3/5, и во исполнение этого желания я составил этот документ.

3. Целью вручения вышеупомянутых частей имущества является сохранение и содержание важных коллекций и картин и наследия Рерихов в хороших условиях для использования в научной и культурной работе Советского фонда Рерихов. В числе моих коллекций и другого имущества я желаю вручить Советскому фонду Рерихов 288 картин – моего отца (161) и моих (126) [121] , которые находятся на попечении Министерства культуры СССР. Другие отобранные картины также внесены в список и находятся в приложениях к этому документу.

4. Поэтому я вручаю с этого дня некоторые важные коллекции, перечисленные в приложениях к настоящему документу, Советскому фонду Рерихов, представленному вице-председателем Людмилой Васильевной Шапошниковой… проживающей по адресу… и Сергеем Юрьевичем Житеневым… проживающим по адресу… которые будут исполнителями и доверенными лицами, ответственными за сохранность коллекций.

5. Я имею исключительное право владения собственностью, упомянутой в приложениях, в течение моей жизни и я оставляю за собой право взять назад любой из предметов по моему выбору и в любое время у Советского фонда Рерихов. В то же время все части имущества, перечисленные в приложениях, останутся у Советского фонда Рерихов и после моей жизни [122] будут принадлежать исключительно Советскому фонду Рерихов.

6. Я не сделал какого-либо распоряжения или изъятия, не передал никому надзора за собственностью, упомянутой в приложениях, для выполнения целей Фонда, а также моей воли, изложенной в этом документе.

В целях сохранности частей врученной собственности Советский фонд Рерихов отмикрофильмирует все взятые части и пришлет мне отпечатанные микрофильмы для хранения.

7. Я составил этот документ без чьего-либо влияния или принуждения или давления, согласно собственному волеизъявлению.

О чем свидетельствую я, доктор Святослав Рерих, составивший этот документ в Бангалоре 19 марта 1990 года».

121

Очевидно, в документе допущены арифметическая ошибка, а также некоторые иные неточности. В частности, 161 и 126 в сумме дают 287, а не 288 картин. В приложении IV к документу перечислены 163 картины Николая Рериха (с указанием их названий, дат исполнения и размеров), а в приложении V – 125 картин, принадлежащих кисти Святослава Рериха. В общей сложности это составляет действительно 288 картин.

122

Здесь в переводе явно допущена ошибка. По смыслу документа следует читать «после моей смерти».

30 января 1993 года С. Н. Рерих скончался. Его престарелая и больная жена Девика Рани по существу оказалась в полной власти своего секретаря Мэри Джойс Пунача. Последняя, ссылаясь на генеральную доверенность, которую в свое время подписали не в меру доверчивые супруги, бесконтрольно стала распоряжаться всем имуществом семьи. Очень быстро из мастерской С. Н. Рериха в имении Татгуни исчезли почти все находившиеся там произведения искусства. Из 200 картин Н. К. и С. Н. Рерихов осталось всего пять. Остальные 195 исчезли еще во время болезни С. Н. Рериха.

По свидетельству очевидцев, расторопная секретарша вывезла из имения пять грузовиков с картинами и другим имуществом семьи. К счастью, находившиеся в имении картины были запечатлены на кинопленке. Позже пленка стала важным доказательством для полиции Бангалора. Существенное значение для установления действительных обстоятельств дела имело и заявление на имя комиссара полиции Дева Даса – мужа сестры Мэри Пунача.

«Последние три с половиной года, – писал в своем заявлении Дев Дас, – С. Рерих и Девика Рани из-за пожилого возраста и болезни не могли должным образом вести дела в своем поместье „Татгуни“, поэтому в июне 1980 года переехали в отель „Ашок“, где и жили с тех пор. Мадам Девика Рани неоднократно сообщала мне о неблаговидном поведении Мэри Пунача, о ее нечестных манипуляциях, о попытках злоупотребить доверием д-ра С. Рериха ради своих личных выгод.

О ее преступной деятельности 4 августа 1990 года мадам Девика Рани направила личное письмо господину Реванасиддья (Индийская служба полиции). В нем она упомянула, что некоторые из людей, их обслуживающих, передают другим людям ценности, нанося ущерб их собственности и движимому имуществу, выразила подозрение в том, что некоторые из их вещей переданы в другие страны. В приложении к письму она называла имена подозреваемых, и в первую очередь имя Мэри Пунача, которая имела свободный доступ в мастерскую и их дом в поместье».