Неукротимая герцогиня

Галан Жюли

За раздернутыми шторками носилок были видны два монаха, ведущие беседу. Старший, упитанный не хуже своих лошадок, блистал лиловой роскошной сутаной и подбитой мехом мантией того же цвета. Его молодой прыщавый спутник был в обычном черном одеянии. Кланяясь епископскому поезду, Жаккетга, приоткрыв рот, смотрела на переливы лилового цвета епископских одежд. Потеснив все остальное, в голову ворвалась шальная мысль, что загадочная подвязка принадлежит именно этому лиловому патеру. Мысль ворвалась и прочно засела в мозгу. Но как столь деликатная вещь из гардероба

епископа могла попасть во двор Аквитанского отеля, Жаккетта не смогла себе объяснить. Просто резко поверила и на том уперлась.

Когда Жаккетта вернулась домой, там по-прежнему царили разброд в умах и шатание по двору без дела.

Ну какая же тут работа, когда непонятно, кто из высших владык христианского мира почтил своим вниманием Аквитанский отель, Мать Божия или враг человеческий? Помимо этого философского вопроса возник и чисто практический: что же делать со злополучной находкой? Лиловая полоска ткани по-прежнему сиротливо висела на факеле. Снять ее оттуда смельчака ни из той, ни из другой партии не находилось. Проветрившаяся на природе Жаккетта предложила здравую идею.

– А давайте ее в собор отнесем? – сказала она Ришару и Филлиппе. – Коли это Пресвятая Дева потеряла, то в церкви ей самое место. А коли черт подсунул – тем более под святую защиту снести надо.

Мысленно же добавила: «Ну уж если епископ посеял, пусть сам решает, что с ней делать!»

– И верно, как это я сама не догадалась! – обрадовалась Филлиппа. – Сейчас бархатную подушку у Аньес спрошу. Ту, что госпожа под ноги кладет. На ней и понесем!

– И крестом сверху придавим, от греха подальше! Все-таки дьявольские козни! – добавил Ришар.

Филлиппа кинулась за подушкой, а Ришар принес из конюшни вилы и ими осторожно стал подцеплять подвязку, бормоча при этом «Аве Мария» в очень вольном переводе с латыни на французский:

– Радуйся Мария благородная… нет, благодатная! Ты, короче, между женами одна такая, и плод живота твоего… то есть Иисус Христос, тоже того, благославлен… Черт, зацепилась, прости, Господи! Что же там дальше?! Мария, Божия Матерь, молись за нас, грешных, и, значит, сейчас и в час, когда мы помрем! Амен!

Ришар подцепил подвязку на вилы, но Филлиппа где-то задержалась. Несчастный конюх застыл изваянием с поднятыми вверх вилами, боясь сделать что-нибудь неверное и этим навсегда погубить свою душу, став рабом Сатаны. Вцепившись в вилы так, что пальцы побелели, он, как заклинание, обреченно бормотал:

– Спаси, Господи, Царица Небесная, раба твоего Ришара, спаси, Господи, Царица Небесная раба твоего Ришара, спаси…

– Ну вылитый Георгий Змееборец! – восхитилась вернувшаяся с чердака Жаккетта и, пожалев друга, самоотверженно предложила: – Давай я подержу.

Ришар с облегчением сунул ей вилы и кинулся на поиски Филлиппы.

Наконец он, кухарка и Аньес появились, чуть не вырывая друг у друга подушку. Жаккетта скинула на нее подвязку, Ришар придавил, как припечатал, тяжелым крестом, и вся прислуга Аквитанского отеля торжественной процессией направилась с подушкой к собору.

Жанна,

глядя из окна на то, что вытворяют ее слуги, покрутила пальцем у виска, но мешать не стала.

По пути к процессии присоединялись зеваки, дети и нищие, так что к собору подошла уже солидная толпа.

Только что вернувшийся с прогулки епископ самолично вышел навстречу, чтобы узнать причину крестного хода, и несколько растерянно принял от светящейся благочестием Филлиппы дамскую подвязку.

Когда довольные исходом дела простолюдины удалились, епископ приказал сжечь эту странную находку, а любопытствующим говорить, что подвязка исчезла.

Так и было сделано, но страсти еще долго не утихали. Те, кто верил в чудо, окончательно убедились в своей правоте.

– Пресвятая Дева гуляла с придворными дамами по облачному саду и уронила со своей божественной ножки подвязочку. – рассказывала при каждом удобном случае Филлиппа. – Она и попади к нам в отель. А когда мы ее в собор отнесли, Дева Мария ее обратно на небо забрала!

Сторонники версии козней дьявола остались при своем мнении. Для них исчезновение подвязки из собора было самым убедительным доказательством того, что ленточка побывала в лапах Сатаны.

Жаккетта же убедилась, что епископ прибрал свою вещицу. «Небось обрадовался, что нашлась!» – довольно думала она.

Баронесса уехала.

Через несколько дней пришло известие о сдаче Нанта королевским войскам. Вскоре на всех углах шептались, что перед этим событием Алена д'Альбрэ посетила некая загадочная дама. После ее визита он во всеуслышанье объявил, что раз герцогиня Анна предпочла сделаться супругой Максимилиана Австрийското, то он, Ален д'Альбрэ, покидает Лигу, и дело покойного герцога пусть защищает официальный жених. А ему, Алену д'Альбрэ, с королем делить нечего!

Таким образом, второй по значению город Бретани попал в руки Карла VIII.

На душе у Жанны было мерзко и гадко: по всем описаниям загадочная дама очень походила на мадам де Шатонуар.

«Вот дура! – запоздало злилась на себя Жанна. – Размякла, разболталась как последняя простофиля! Подруга матушки, видите ли! И ведь за руку не схватишь. Ах, милочка! Ах дорогуша! Да я на твоем месте! Да тебя обобрали! Ну о чем ты говоришь, будто я сама не понимаю! Ведьма двурушная!!!»

Падение Нанта серьезно осложнило положение Бретонского герцогства: под контролем короля оказались водные ворота Бретани. Ее окно в широкий мир.

Горечь от предательства Алена д'Альбрэ немного скрасило появление австрийского гонца с важной бумагой.

Дело было в том, что, когда герцогиня Анна отправляла австрийскому императору письмо со своим согласием стать его женой, все заинтересованные и незаинтересованные стороны знали: пока идет война, Анна с Максимилианом встретиться не смогут; Бретань это обстоятельство очень огорчало, Францию радовало.

Но хитроумный Максимилиан Австрийский не собирался откладывать такое важное дело в долгий ящик и решил жениться по доверенности. Эту-то доверенность и привез гонец.