Неукротимый голод

Робертс Тиффани

Он зарычал и обнял Шей сзади за плечи, притягивая ее спиной к своей груди и поворачивая, чтобы отвернуть от Вани.

— Кто ты, черт возьми, такая? — потребовала ответа Шей, прежде чем Драккал успел заговорить.

Выражение лица Вани оставалось жестким и холодным, когда она перевела взгляд на Драккала. Ее взгляд переместился на Шей и опустился, она, несомненно, заметила выпуклость живота. В глазах Вани вспыхнула зависть.

— Его любовница, — сказала Ваня, вздернув подбородок и чувственно поводя плечами. — Кто ты?

— Я его пара,

так что тебе лучше отвалить к чертовой матери.

Ваня рассмеялась, ее улыбка была широкой и насмешливой.

— Его пара? Вряд ли, — она наклонилась так, что ее глаза оказались на одном уровне с глазами Шей. — Ты всего лишь слабая, мягкокожая терранка. Тебя легко… сломить.

Шей бросилась на Ваню с поразительной силой.

— Сука, я покажу тебе, кого легко сломить!

Кряхтя, Драккал обхватил Шей обеими руками и удержал на месте. Несмотря на разницу в их размерах и весе, он проигрывал эту борьбу, пока не оторвал ее от земли — но даже тогда она не остановилась.

— Сейчас тебе надерет задницу та, кому приходится ковылять в ванную три раза за ночь! — крикнула Шей.

— Было бы слишком легко разорвать тебя на части, терранка, — сказала Ваня.

Уши Драккала прижались, а шерсть встала дыбом. Его мышцы напряглись от новой волны ярости, которая исторгла из его груди новое рычание. Он полностью повернулся, подставив Ване спину, и поставил Шей на ноги.

— Стой, — процедил он сквозь зубы.

Он едва заметил ее взгляд, прежде чем повернулся к Ване. В ее глазах горели веселые искорки, а на губах играла та ухмылка, которая когда-то привлекла молодого, одинокого, наивного ажеру. К тому времени, когда Драккал осознал жестокую, ледяную пустоту, скрывающуюся за ее юмором, было уже слишком поздно.

— Тебе следует надеть поводок на своего питомца, Драккал, — сказала Ваня, подходя немного ближе.

Будь они в Подземном городе, он, возможно, убил бы Ваню прямо в этот момент. Его старые чувства к ней не имели значения — они были давно мертвы. Он не потерпел бы оскорблений и угроз в адрес своей пары, а Ваня сама была ходячей угрозой. Но их местоположение остановило его, насилие здесь было бы замечено, и миротворцы начали бы действовать. Он не мог привлечь такого внимания ни к себе, ни к Шей.

— Она моя пара, и я не позволю предательской же'гааш плохо отзываться о ней, — сказал он настолько медленно и взвешенно, насколько смог. — Я знаю тебя такой, какая ты на самом деле. Уходи, или я буду обращаться с тобой соответственно.

Ее уши ненадолго опустились, прежде чем снова поднялись.

— Время меняет нас, Драккал. Я не та, кого ты помнишь.

Он смотрел ей в глаза, его плечи поднимались и опускались от глубокого, тяжелого дыхания. Он не делал попыток скрыть свою горечь и ненависть.

— Я тоже.

Она вздохнула.

— О, Драккал, когда-то ты любил меня. Конечно, ты не все забыл, — она придвинулась еще ближе и взмахнула хвостом, чтобы потереться о его ногу. — Мы были страстными любовниками.

Это напоминание только еще больше разожгло водоворот внутри него. Когда-то что-то было, что-то, что он

принимал за любовь даже спустя годы после того, как она предала его… но это никогда не было настоящим. Она знала это так же хорошо, как и он.

— Я помню все, — хотя он держал руки опущенными, он согнул пальцы, удлиняя когти как на руке из плоти и крови, так и на протезе. — У тебя три секунды, Ваня. Уходи, как и в прошлый раз.

Ее голос понизился и стал более хриплым, когда она сказала:

— Ммм. Когда ты бьешь, Драккал, ты бьешь глубоко, — она протянула руку, несмотря на его предупреждение, и погладила его по щеке.

Он зарычал и отбросил ее руку.

На мгновение на лице Вани промелькнули боль и гнев, но она быстро пришла в себя, и самодовольство вернулось на ее лицо.

— Найди меня, когда будешь один.

Опустив руку, она повернулась и неторопливо побрела прочь, лениво покачивая хвостом. Драккал не сводил с нее глаз, пока она не ушла, но то, что Ваня скрылась из виду, не принесло ему утешения. Ее запах, до боли знакомый, витал в воздухе — и на его щеке. Когда-то он мечтал ощутить этот запах на своей шерсти, жаждал его, дрожал от него. Теперь он ничего так не хотел, как стереть его.

Он повернулся к Шей и замер.

Ее кожа была бледной, слишком бледной, а губы сжаты в тонкую линию. Она стояла, широко расставив ноги, в напряженной позе. Гневный огонь, горевший в ее глазах несколько мгновений назад, исчез, сменившись блеском страха. Он сразу понял, что перемена не имела никакого отношения к Ване.

— Я облажалась, да? — спросила она дрожащим голосом.

Брови Драккала нахмурились, а сердце забилось быстрее.

— Что случилось, кирайя?

— Я… я думаю, у меня отошли воды.

Он наклонил голову и опустил взгляд. Темное пятно начиналось в промежности ее штанов и тянулось вниз по ноге, но он не мог уловить даже намека на характерный запах земной мочи.

— Я… не понимаю.

— Ребенок, Драк. Ребенок родится, — сказала она, говоря все быстрее и быстрее с каждым словом, ее голос повышался, а глаза наполнились слезами. — Еще слишком рано. Она еще не должна выходить! О Боже, я облажалась.

Секунду, возможно, две Драккал не мог осознать того, что сказала. Это было слишком рано. Не так ли? И как мог детеныш появиться сейчас, после того, что только что произошло? Но даже если логически он не сразу улавливал ситуацию, инстинкты с ревом вырвались из подсознания.

Он подхватил ее на руки и побежал обратно к ховеркару.

— С тобой все в порядке. С вами обоими все в порядке. Мы возвращаемся.

Она обняла его за шею и шмыгнула носом, когда слезы потекли по ее щекам.

— Я облажалась, как всегда. Я-я не должна была пытаться напасть на ту женщину, но сделала это.

— Тише, самка, — он лавировал в окружающем пешеходном потоке, который, к счастью, был не таким плотным, как во многих местах Подземного города — в верхней части Артоса не было ничего, кроме множества дорожек.