Неукротимый огонь
Шрифт:
– Ты серьезно?
Лиззи засмеялась:
– Ага. В общем, об этом был разговор. Не забывай, я не девочка, мы оба любим детей, поэтому забыли о противозачаточных средствах и день и ночь получали удовольствие. Ладно, хватит обо мне. Расскажи о себе. Чем ты занималась? Как там у вас дела?
– Нормально, – ответила Рианон, чувствуя, как быстро колотится сердце. – Но мы сейчас говорим о тебе. Ты это серьезно, Лиззи? Я же знаю, ты любишь вешать лапшу, поэтому ответь, пожалуйста, честно: ты собираешься… там остаться?
Лиззи колебалась лишь мгновение, но этого было достаточно, чтобы
Рианон посмотрела в окно, на залитое золотым светом небо, на солнце, которое садилось в голубые воды Тихого океана. Чувство утраты наполнило ее, и мысль о возвращении в Лондон показалась вдруг непереносимой.
Лиззи издала смешок.
– Одному Богу известно, какая жизнь меня устроила бы, – ответила она, – но, черт возьми, а что я теряю?
– Наверное, ничего. – Рианон поднялась с дивана, чтобы налить себе вина. – Если тебе кажется, что ты права… – Она умолкла, потом усилием воли заставила себя продолжать: – Только не предлагай мне становиться подружкой невесты во второй раз в тот самый год, когда я уже побывала невестой.
Она почти услышала, как Лиззи вздрогнула.
– Не буду предлагать, – серьезно сказала она. – Нет, мы не собираемся жениться. А теперь, – решительно переменила тон Лиззи, – рассказывай, что там у вас происходит. Когда свадьба? В субботу, да?
Рианон глубоко вздохнула:
– Точно. – Она вынула пробку из горлышка уже откупоренной бутылки шардоннэ и наполнила стакан. – Все делается в последнюю минуту. Я только вчера примерила праздничное платье, но портниха – настоящий гений, так что к субботе платье будет готово.
– Что за платье?
– Очень простое, цвета слоновой кости. Шелк. Если честно, очень красивое. И платье Галины тоже. У меня будут фотографии.
– Кстати, – тут же вставила Лиззи, – как с видеофильмом и с интервью?
– О Господи, – простонала Рианон, опустилась на диван и прикрыла глаза, – не напоминай. На этот счет я жутко поцапалась с Максом. Он откровенно указал мне на дверь. Это был кошмар.
– Да о чем ты? Что случилось?
– Он, оказывается, прослушивал телефон Галины – вот этот, по которому я с тобой говорю, – так что о моих планах ему стало известно сразу после того, как мы в последний раз поболтали. Одну мою реплику он воспроизвел чуть ли не слово в слово.
Лиззи ахнула:
– Не может быть! А что мы говорили?.. Нет-нет, не хочу больше об этом думать. И сейчас нас кто-нибудь подслушивает?
– Мне сказали, что нет, – ответила Рианон. – Ула, личный секретарь Макса, оставила для меня сообщение. Цитирую: “Пожалуйста, пользуйтесь телефоном совершенно свободно. Он сейчас работает в нормальном режиме”.
– Ничего себе, – фыркнула Лиззи. – Послушай, что он за тип? Точнее, с какой стати он “хочет все знать” о Галине?
Рианон улыбнулась, услышав знакомое словосочетание.
– Черт его знает. Она говорила, что спала с другими, но я представления не имею, правда это или нет. Я бы не стала, если бы у меня был роман с таким человеком, как Макс.
– А может, это и правда, – возразила Лиззи. – Иначе зачем ему прослушивать ее телефон? Что ты вообще можешь о них сказать?
– Очень, – поспешила сказать Рианон, но между ее бровей вдруг легла складка. – То есть на первый взгляд – да, но что-то здесь не так. Не заставляй меня объяснять, я сама толком не понимаю. Просто нутром чую что-то неладное.
– Ты говорила об этом с Галиной?
– Не было случая. Она обещала до свадьбы уделить мне сколько-то времени, но, похоже, совершенно об этом забыла. В понедельник уехала в Чикаго по какому-то делу “Конспираси” и вернется только завтра вечером. В воскресенье она мне звонила, как раз на следующий день после моей стычки с Максом, но на эту тему ничего не сказала. Похоже, он ее не посвящал.
– Понятно, – пробормотала Лиззи. – Расскажи-ка мне о нем. Я надеюсь, он не орал на тебя все это время?
– Да почти что так, – призналась Рианон, сгорая со стыда, как в тот памятный день на пляже. Но сейчас она ощутила не только стыд. Она задержала дыхание, страстно желая, чтобы это чувство прошло. Приходилось признать, что с первой минуты знакомства с Максом Романовым она ощутила влечение к нему, совершенно необъяснимое, даже алогичное. Разумеется, она не сразу разобралась в своих чувствах, но теперь-то было ясно, что она не в силах не думать о нем, что этот человек занимает ее мысли до такой степени, что она уже близка к безумию.
Сделав над собой усилие, призвав на помощь всю свою выдержку и здравый смысл, Рианон сказала:
– Мне представляется, что Макс Романов – богатый человек, который привык отдавать распоряжения и заставлять людей плясать под свою дудку. М-м-м… совершенно определенный образ. Я бы не назвала это наглостью… Скорее здесь сила, самоуверенность. А в чем-то он – довольно злой человек. Не знаю, подходящее ли слово – “злой”, – добавила Рианон, тряхнув головой, чтобы убедить самое себя. – Может, и нет. Но умеет так посмотреть на тебя, что сразу чувствуешь себя королем, которому сказали правду о его новом платье. Понимаешь, о чем я? Он видит тебя насквозь, буквально раздевает взглядом, и при этом себя самого окружает такой стеной, что, даже когда стоишь с ним рядом, ты не ближе к нему, чем если бы он находился на краю света.
Рианон задумалась, подыскивая более точные слова. Ей хотелось объяснить Лиззи, какую власть приобрел над ней этот человек, каким далеким он ей представляется, с какой невероятной силой притягивает ее и волнует, как у нее подгибаются колени при одной мысли о том, каков он без одежды…
Внезапно она вспомнила про Рамона, хлопнула себя по лбу и прокричала:
– Господи, я же не рассказала тебе, кто здесь еще был! Лиззи, ты не поверишь! Рамон, тот парень, что спас меня в Марракеше, живет в доме Романова! То есть жил, сейчас улетел куда-то на пару дней. Но можешь себе представить, что со мной было, когда я его увидела? Он тоже приехал на свадьбу, по крайней мере мне так кажется. Он как-то туманно выражался на этот счет. Судя по всему, он старый друг Макса, его предки тоже российские евреи. И знаешь, Рамон сказал, что в Марракеш его послал Макс, и Романов этого не отрицает. Значит, Рамон отправился в Марокко специально, чтобы выручить меня, а поездку организовал Макс!