Неукротимый: возрождение
Шрифт:
Воздух вокруг меня сгустился, стало трудно дышать.
— Да, это так, детка. — Я взяла его лицо в свои руки и твердо сказала: — Он ушел, и он не вернется. Он не может.
И ЭйДжей улыбнулся так безмятежно, что волосы у меня на затылке встали дыбом.
— Папа не ушел навсегда, мамочка. Вот увидишь.
Это было уже слишком.
Мое дыхание стало тяжелым, я крепко сжала его маленькие ручки и повысила голос.
— Достаточно! С меня хватит. Я знаю, тебе грустно, но…
ЭйДжей выглядел смущенным.
— Я не грущу.
— …это уже слишком. Прекрати. Больше никаких разговоров о папочке. — Мой голос дрогнул. — Он покинул нас.
Но сын просто
Все мое тело было словно охвачено огнем. Я не могла дышать. Не могла видеть сквозь жгучую пелену в глазах.
Мое сердце разрывалось на части.
Именно тогда я нанесла последний удар. Дрожа, я слегка потрясла сына, сморгнула слезы и закричала:
— Папа мертв, ЭйДжей! Он мертв, и он никогда не вернется! — мой голос сорвался. — Никогда!
Видеть, как мой сын смотрит на меня так, как он смотрел, было ужасно, и в тот момент, когда я отпустила его, его губы начали дрожать. Его глаза наполнились слезами, и когда его лицо осунулось, я хотела умереть медленной, мучительной смертью, потому что это было то, что я заслужила. Он опустил подбородок, его плечи затряслись, и я прислушалась к его едва слышным крикам.
Я была чудовищем. Ужасным человеком. И в тот момент я почувствовала себя ниже самого мерзкого подонка.
Тихо плача, я наклонилась и подняла своего сына, прижимая его к себе, как спасательный круг, которым он и был. Его руки обвились вокруг моей шеи, и все мое тело затряслось от тяжести нахлынувших эмоций. Я проводила его до своей комнаты и положила на кровать, скользнув рядом с ним.
Не знаю, как долго мы так лежали. Казалось, прошла целая вечность.
Он моргнул на меня сквозь мокрые ресницы и сказал:
— Не плачь, мамочка. — Его маленькие губы задрожали, когда он выдавил: — Мне очень жаль. — Он приложил маленькую ладонь к моей щеке, вытирая там влагу, и, делая это, прошептал: — Я больше не буду говорить о папочке.
ДА. Я действительно чудовище.
Мне потребовалось мгновение, но я тихо произнесла:
— Прости, что накричала. — Когда он перевернулся и прижался ко мне, я крепко обняла его, покрывая нежными поцелуями его затылок. — Ты можешь поговорить о папе. — Я была рада, что он не смотрел на меня; так он не мог видеть отчаяния, написанного на моем лице. — Говори о нем столько, сколько захочешь, малыш. — Оставив, еще несколько поцелуев на его сладко пахнущей яблоками макушке, я закрыла глаза и тихо прошептала: — Мне так жаль, что я накричала.
Он выпотрошил меня, но если бы это было то, что ЭйДжею было нужно прямо сейчас, я бы отдала ему нож.
Глава 7
Линг
— Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты вторгаешься на мою территорию. — Я подняла глаза от своего стола и увидела красивого турка, стоящего там, я ухмыльнулась, и он ответил той же улыбкой. — Повезло, что я знаю лучше, да? — подсказал он.
— Аслан. — Я откинулась на спинку кресла, позволяя своим глазам свободно блуждать по нему.
Трахни меня.
Мне не нравился Аслан, но он был великолепен.
Одетый в свой безупречно сшитый черный костюм, белую рубашку и шелковый черный галстук, он прислонился к дверному проему, внимательно наблюдая за мной. Мужчине было чуть за сорок, темные волосы коротко подстрижены «ежиком». Он высокий и загорелый, а его аккуратная борода вернула меня к воспоминаниям о том, как она чувствовалась, грубо царапая мою внутреннюю поверхность бедер. Высокие скулы, сильная челюсть, губы более полные, чем полагается мужчине. Тяжелые серебряные кольца украшали костяшки его пальцев, и с внезапным вздохом мне так сильно захотелось почувствовать прохладный
Это была большая честь для меня. Мне нравилась эта сторона Аслана Садыка.
Я бы сказала, что скучала по нему, но это было бы чертовой ложью. В последний раз, когда мы трахались, он ударил меня так сильно, что чуть не оставил со сломанной челюстью. К счастью для него, мне это нравилось. Я кончала больше раз, чем следовало бы.
Нет, я не скучала по Аслану. Я скучала по сексу с Асланом.
Мои соски затвердели, когда я беззвучно вздохнула.
— Что ты здесь делаешь, Садык?
Я все еще чувствовала его зубы на себе, кусающие меня, как бешеная собака, которой он и был.
Его глаза не отрывались от моих, пока он медленно шел в мой кабинет.
— Я скучал по тебе. — Он ухмыльнулся, и мы оба знали, что это была гребаная ложь, так что… Да, попробуй еще раз. Когда мои глаза сузились, он положил руки на спинку стула для гостей и наклонился к нему. — Я слышал, у тебя проблемы с твоими мальчиками.
У меня волосы встали дыбом.
В такие дни, как этот, я просто хотела отказаться от власти, которую по глупости взяла, чтобы стать неприкасаемой, и снова стать шлюхой, не заботясь ни о чем в мире.
Я моргнула, глядя на него, когда мои вишнево-красные губы широко растянулись в улыбке.
— Только не говори мне, что ты пришел сюда, чтобы дать свой совет, Аслан. — Мое лицо посуровело. — Побереги дыхание. — Я снова посмотрела на экран своего компьютера. — Или я позабочусь о том, чтобы у тебя больше не было шанса дышать.
Мысль об убийстве Аслана заставила мою киску сжаться. Я уже была мокрой.
Глаза Аслана немного потемнели.
— Заговори со мной так еще раз. Прояви неуважение ко мне. Только посмей, бл*дь, и ты пожалеешь. — Он придвинулся ближе, глядя на мои губы, прежде чем облизать свои. — Честно говоря, мне насрать, если у тебя проблемы с твоими парнями, но я здесь, чтобы сказать тебе, что, если ты настолько глупа, чтобы вторгнуться на мою территорию…
— То ты убьешь меня? — я уставилась на него.
При этих словах он глубоко вздохнул, обошел стол и опустился на колени прямо передо мной, заглядывая мне в лицо. Его голос был обманчиво спокоен, но в его красивых глазах была напряженность, которая мне не понравилась.
— Я не убью тебя, Линг. Это было бы слишком просто. — Его рука поднялась, чтобы схватить меня за подбородок, и он сжал его так сильно, что останется синяк. Он приблизил свое лицо к моему, и чем ближе он был, тем больше я начинала чувствовать себя собакой, загнанной в угол. Когда его губы оказались в миллиметре от моих, он тихо заговорил: — Я начну с убийства твоих людей. Всех. Включая твоих братьев. Никто из тех, кого ты любишь, не будет в безопасности. — Он нежно поцеловал меня в губы, и когда я попыталась отстраниться, его глаза вспыхнули. Впившись пальцами в мои щеки, он стиснул зубы и зашипел. — Я трахну тебя так сильно, что ты не сможешь стоять, не выглядя кривоногой, моя маленькая гадюка. — Его лицо исказилось, и он прижался к моим губам болезненным поцелуем. — Я буду играть с тобой в игры разума каждый день твоей жалкой жизни. Ты никогда не узнаешь, когда я приду, но я приду. Я всегда буду в тени, пока не настанет день, когда… — он улыбнулся, и все его лицо преобразилось, став уже не злобным, а снова прекрасным, — …я буду смотреть, как ты приставишь пистолет к своей голове, нажмешь на курок и размажешь свои мозги по гребаным стенам. — Он счастливо вздохнул. — И какое это будет прекрасное зрелище.