Неукротимый: возрождение
Шрифт:
Я понимала, почему он оказывает мне эту услугу.
Это было из-за ЭйДжея.
Этот ребенок, этот милый, наивный ребенок, понятия не имел, какие у него связи в преступном мире или какое наследие он получил. Сын Антонио «Твитча» Фалько, вполне возможно самого опасного человека в мире в свое время. Крестник Юлия «Закона» Картера, человека, который был судьей, присяжным и палачом преступного мира. Мальчик называл Фарида «Хэппи» Ахмади, сына персидского бандита Омида Ахмади, своим дядей.
Вместе эти люди были святой троицей подполья.
Если
Без Юлия я бы никогда не встретила Лекси. Никогда бы не встретила ЭйДжея, и моя жизнь была бы от этого беднее.
Я была в долгу перед Юлием. В большом долгу перед ним.
Он знал это. И я знала это.
Понятия не имела, как отплатить ему, и я чертовски ненавидела быть в долгу.
Ты разберешься.
Что ж, мне, черт возьми, придется это сделать.
Подъехал черный «Хаммер», и хотя я не могла видеть, кто был внутри, я отогнала «Биг Ред», мою «Холден Торана» SL5000 — 74-го года выпуска с наддувом. Она была красавицей и всем, что у меня осталось от матери. Огромная фигура вышла из машины. Он был пугающим — я бы отдала ему должное.
Хеми заговорил, и его новозеландский акцент всегда заставлял меня смеяться.
— Привет, Молли, любимая.
На самом деле это звучало так: «Балет, Молли невозмутимая».
— Хеми. — Моя губа дернулась. — Спасибо, что пришел.
Он был чуть выше шести футов и весил около четырехсот сорока фунтов (выше 182 сантиметров и около 200 килограмм). Он внушал страх. С его бритой головой, открывающей татуированный скальп, он был совершенно пугающим. Именно поэтому я выбрала его для этой задачи.
— Дети. — Он покачал головой, выглядя слегка взволнованным. — Не стоит копаться в этой хулиганской херне.
Пузырь смеха попытался прорваться к моему горлу, но я проглотила его. Забавно, что человек, который регулярно выбивал дерьмо из людей, не любил хулиганов.
Понимал ли Хеми, что он хулиган?
Я бы сказала «нет», потому что Хеми был не самым острым инструментом в сарае, если вы понимаете, о чем я.
Когда я услышала, как дверь «Хаммера» открылась, а затем снова закрылась, я выглянула из-за Хеми, чтобы посмотреть, кого он привел с собой. Мне пришлось пристально посмотреть на второго парня, но когда он подошел достаточно близко, мой рот приоткрылся от удивления.
О нет, Хеми, ты некомпетентный ублюдок.
— Тама. — Его имя вышло хриплым и сдавленным.
— Молли, — это было все, что он произнес, грубо и коротко.
Мое сердце начало бешено колотиться.
Ему не нужно было больше ничего говорить. Я имею в виду, действительно, что еще он мог сказать?
Его незаинтересованность говорила сама за себя.
Если Хеми был пугающим, то Тама был прямо-таки ужасающим.
— О, дерьмо, — пробормотал Хеми, но на
Мои глаза переместились на новое дополнение на лице Тамы. Его нос, подбородок и шея были татуированы в традиционном стиле Маори.
Интересно, что он сделал, чтобы заслужить это?
Когда-то давным-давно я бы имела честь спросить. Как бы то ни было, я потеряла это право. Потеряла его некоторое время назад.
Я моргнула, глядя на Хеми, сарказм сочился из моего заявления.
— Думаешь?
Не уловив этого сарказма, он кивнул один раз, прежде чем перейти к бессмысленной полуразоблачительной речи.
— Ну да, из-за истории твоих парней и всего такого, понимаешь? Например, когда ты…
Я прервала его, говоря слишком быстро и почти выкрикивая свой ответ:
— Знаю, Хеми. Я была там.
Тама был красивым мужчиной. Он носил свои длинные черные волосы традиционно, собранными высоко в узел на макушке. Однажды, целую жизнь назад, он сказал мне, что этот стиль называется «Тики».
Моя этническая принадлежность была частично Маори, частично аборигенской. В детстве я думала, что у меня будет лучшее из обоих миров, но грубое пробуждение заключалось в том, что ни одна группа не хотела видеть меня своей. Когда я спросила, почему, мне сказали, что с возрастом моя лояльность будет искажена. Чего они не знали, так это того, что, не принимая меня, они — по определению — были против меня. И я никогда этого не забуду.
Если кто-то и заставлял меня хотеть забыть о своем уязвленном эго, так это Тама.
Тама, который принял меня в свой дом, в свою постель и в свое сердце. Он поручился за меня, сражался за меня, а я предала его.
У каждого был человек, который научил их никогда не доверять своему сердцу. У Тамы это была я. Слышала, что он никогда не был прежним после того, как я ушла.
Черт возьми, ты просто идиотка.
Я была. Даже не стоит этого отрицать.
У меня вырвался долгий вздох, и я провела рукой по лицу, прежде чем признать мужчину передо мной.
— Тама, ты не обязан оставаться…
Он прервал меня лающим смехом. Когда он остановился, то наклонился к моему лицу и сказал тихо и злобно:
— Я здесь не ради тебя.
Конечно, не ради меня.
Но почему это заявление причинило мне такую боль?
— Я знаю это, — сказала я, стараясь не показывать своего хмурого взгляда. Быстро взглянув на часы, я сказала им обоим: — У нас есть восемь минут до звонка.
Между нами повисло неловкое молчание. Хеми, конечно, совершенно не обращал на это внимания, играя в игру на своем телефоне. Прошло несколько минут, прежде чем Тама утратил свое холодное безразличие.