Неуловимая Невеста
Шрифт:
Они старались не смотреть друг на друга, но их глаза нет-нет, да встречались взглядами, от которых у обоих перехватывало дыхание и замирали сердца. Каждый такой взгляд заставлял их чувствовать себя ещё уязвимее, и в то же время добавлял решимости начать разговор.
Слова рвались из них, напирали на горло и требовали немедленного выхода, но они были все не те…
Вейнар не хотел быть навязчивым. Он уже сказал о своих чувствах. И опасался, что заговори он о них снова, это оттолкнет Фей. Посему он судорожно искал нейтральную тему для светского разговора, которая была бы уместной в три часа ночи наедине
Что же касается Фей, то она как раз, наоборот: хотела поговорить именно о своих чувствах. Но не знала как. Обладая острым умом и языком, она всегда находила точно соответствующие ситуации слова, которые, в зависимости от её на то желания, могли либо поставить собеседника в тупик, либо, наоборот, расположить к продолжению разговора. Всегда, но не сейчас. Поскольку до этого момента ей никогда не приходилось говорить о своих чувствах.
Сердце её билось в унисон с быстротечностью её мыслей, каждая из которых стремилась найти идеальный способ выразить то, что было скрыто в глубине её души. Она понимала, что её обычные игры словами ей сейчас не помогут и потому снова и снова проигрывала начало разговора мысленно. Однако каждый раз её словам, которые так легко и целенаправленно разяще слагались в самых жарких дебатах и спорах, в этот раз чего-то не хватало: то искренности, то нежности, то смелости. Посему они растворялись в потоке её мыслей, так и не достигнув её уст.
До третьего этажа, где располагались покои королевской семьи и самых проверенных и преданных королю людей, в число которых входил и Вейнар, они добрались в полном молчании, наслаждаясь просто соседством друг друга.
До просторной сквозной залы, свод которой поддерживали высокие, изящные колоны, по традиции делившей покои на мужскую и женскую половины, принц вел свою спутницу столь неспешно, словно им было не по восемнадцать лет, а лет так по сто, и каждый сустав в их теле был давно и прочно поражен артритом.
Наконец, проходя мимо длинной череды портретов предков лесного короля, говорившей о долгой и славной истории рода, Вейнар таки не выдержал.
Он резко остановился, обернулся к своей спутнице, встретился с ней взглядом и протянул ей руку. Прежде чем вложить свою руку в его, Фей колебалась лишь мгновение.
Её маленькая изящная ладошка и пальчики коснулись привычной к рукоятям мечей и копий широкой мозолистой ладони воина, и он облегченно выдохнул.
– Фей, я… – начал Вейнар. Его голос дрожал от волнения. – Я... – попытался он снова, и хотя он понимал, что его только что его вполне однозначно поощрили, всё равно не решился ни сказать то, что рвалось из его души, ни задать вопрос, ответ на который он столь страстно хотел бы знать. – Как вы себя чувствуете, Фей?
– «Вы»? – удивленно переспросила девушка. – Разве мы не перешли уже на «ты»? Значит ли это, что и всё остальное, что вы сказали мне, вы наговорили под влиянием момента? –с легкой иронией в тоне и лукавой улыбкой на губах поинтересовалась она.
– Нет! Разумеется, нет! – тут же заверил Вейнар. – Просто я подумал, что, возможно, под влиянием момента были вы и теперь хотели бы восстановить статус-кво.
Фей открыла было рот, чтобы ответить, но вспомнила, где они находятся и предложила:
– Пойдемте в зимний
Вейнар оглянулся на ведущую в зимний сад веранду. Увитая бледно-зелёным плющом и мягко освещённая рассеянным светом она переходила в утопающую в полумраке узкую стеклянную лестницу, которая вела в безмолвие укрытых пышной зеленью уединенных тропок и беседок.
– Сейчас?.. – переспросил он, не смея поверить в своё счастье. На миг он даже испугался, а не выдает ли он желаемое за действительное.
– Угу, сейчас, – кивнула принцесса. – Но, конечно, если вы слишком устали и… – растягивая слова, медленно проговорила она, давая время своему нерешительному спутнику сделать правильный выбор. Подталкивая к которому она забрала свою руку из его полураскрытой ладони и, не зная, куда её теперь деть, воспользовалась её помощью, чтобы нервно спрятать за ухо несуществующий локон.
– Нет-нет, я ничуть не устал! – прийдя-таки к правильному решению, заверил Вейнар.
И нотки отчаяния, прозвучавшие в его голосе, сказали Фей больше любых слов. Он одновременно и мечтал оказаться с ней наедине, и боялся этого… И то, что он боялся, её очень обнадеживало! Она смущенно улыбнулась. Её сердце на мгновение замерло, а затем забилось быстрее. Она опустила глаза, пытаясь скрыть лёгкий румянец, разлившийся по её щекам.
– Тогда пойдемте, – тихо промолвила она, вновь протягивая принцу свою руку.
Вейнар, стараясь скрыть волнение, мягко и бережно сжал ладонь Фей в своей и повел её к стеклянной лестнице, которая сейчас казалась ему волшебной тропкой в мир его фантазий, и без всякого настраивающего на романтический лад антуража. А он был…
Свет освещавших зимний сад фонарей мягко просачивался сквозь стекло, создавая узоры на их лицах и одежде. Каждая ступенька под их ногами, казалось, была покрыта узором из переплетенных листьев и цветочных лепестков. Воздух был наполнен пьянящим благоуханием цветов, смешивающимся с тонким запахом свежей зелени. Окружавшую их тишину нарушало лишь мелодичное пение ночных птиц и едва слышимое журчание воды в расположенном неподалеку фонтане.
Вейнар чувствовал, как его сердце с каждым шагом всё сильнее тянется к Фей, а её прикосновение, нежное и доверчивое буквально обжигает его ладонь.
Наконец, они ступили на мягкую землю сада, который встретил их шелестом листвы и нежным ароматом только что распустившихся ночных фиалок.
– Здесь так красиво! – прошептал приморский принц, обводя восхищенным взглядом окружающее их великолепие: обвитые жимолостью, клематисом и глициниями кустарники и деревья, поражавшие яркостью красок живописные клумбы, похожие в мягком свете магических светильников на молочные реки мраморные дорожки.
– Уверяю вас, дальше ещё красивей! – лукаво усмехнулась Фей и медленно, но верно направилась вглубь сада.
Ее душа пела, а сердце плясало. Она ощущала, как кровь неудержимо азартно пульсирует в её жилах. Никогда ещё в своей жизни она не чувствовала себя настолько живой и настолько счастливой. Всё вокруг казалось ярче, красочнее, насыщеннее… Она отдавала себе отчет, что её возбуждение и столь остро ощущаемые ею проявления жизни связаны с тем, что буквально час назад она побывала в ситуации между жизнью и смертью и только чудом выжила…