Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке
Шрифт:
— А прадед сэр Льюиса…
— … закупил еще несколько скульптур на Континенте, — боюсь, скорее поддельных, нежели античных, — продолжив, таким образом, собирание каменно-мраморной коллекции. Есть там и Диана с каким-то теленком, и Нептун с бородой и трезубцем. Мне более всего нравится статуя сатира — в отличие от прочих поделок — она сработана талантливым резцом. У сатира удивительно умный, прозорливый взгляд, слегка насмешливый, понимающий, кажется, все наши слабости, — продолжал полковник. — Этим статуя в Розингсе отличается от прочих изображений сатиров, которые,
— Надеюсь, вы не относились к их числу? — поинтересовалась Элизабет.
— Увы, я был бесконечно скучным студентом, вечно закопанным в книгах, о чем сейчас весьма жалею, — ухмыльнулся Фицуильям. — Но вот наш общий знакомый мистер Уикхем с гордостью носил это прозвище… Ох, простите, — спохватился он, заметив побледневшее лицо Элизабет.
— Мистер Уикхем? — удивилась она. — Странно, он произвел на меня самое благоприятное впечатление при знакомстве с ним в Хартфордшире… Он показался мне весьма достойным джентльменом, поэтому я была весьма удивлена недавней историей…
Она замолчала, не в силах произнести имя своей сестры.
— Вероятно, он начал ухаживать за мисс Лидией Беннет еще тогда, — осторожно заметил полковник.
— Нет… то есть, я этого не замечала. Лидия имела обыкновение флиртовать со всеми офицерами подряд, а внимание мистера Уикхема, — она на мгновение запнулась и немного покраснела, что не укрылось от внимательного взгляда полковника, — было направлено на другую особу.
— Что ж, остается надеяться, что хотя бы эта особа не была обманута его внешней порядочностью и приятными манерами, — помолчав, сказал полковник.
— Почему вы так говорите?! Конечно, теперешний его поступок дает все основания думать о мистере Уикхеме дурно, но, судя по вашим словам, за ним водятся и иные проступки.
— К сожалению, — нахмурился Фицуильям. — К моему великому сожалению, я не могу отозваться о нем с похвалой.
— Возможно, вы предубеждены против него? — Элизабет до боли закусила губу.
— Что вы имеете в виду?
— Мистер Уикхем рассказал… я знаю, как несправедливо с ним обошелся ваш кузен… Вероятно, вы выслушали лишь одну сторону…
— Дарси несправедливо обошелся с Уикхемом? Помилуйте, мисс Беннет, этого не может быть. Дарси весьма порядочный и щепетильный во всех отношениях человек…
— Но я слышала, что мистер Дарси отказался выполнить волю своего отца и лишил мистера Уикхема средств к существованию, не предоставив ему завещанный приход, — ответила Элизабет. Она была готова к тому, что полковник приведет тысячу причин для оправдания своего кузена, и ей казалось, она сможет отмести любую из них. Но полковник только пожал плечами и сказал:
— Мисс Беннет, я не могу оставить вас в заблуждении относительно характера мистера Уикхема и об его взаимоотношениях с Дарси.
И вкратце рассказал о бесчинствах
Элизабет с все возрастающим негодованием слушала рассказ полковника, благодаря которому вся история, поведанная мистером Уикхемом, представала теперь совсем в другом свете.
— То есть вы хотите сказать, что мистер Уикхем сам отказался от прихода и потребовал за это деньги?!
— Да, мисс Беннет. Он получил от моего кузена три тысячи фунтов, заявив, что предпочитает изучать юриспруденцию. И я могу с уверенностью утверждать, что на эти деньги в Лондоне Уикхем вел жизнь праздную и разгульную. Когда его средства подошли к концу, в Дербишире как раз освободилось место священника. И тогда Уикхем написал Дарси письмо, в котором просил предоставить этот приход ему. Едва ли, мисс Беннет, вы станете осуждать моего кузена за то, что он не выполнил подобную просьбу. В отместку мистер Уикхем стал всячески поносить мистера Дарси перед окружающими, виня моего кузена за собственные ошибки и неудачи…
Полковник замолчал, внимательно наблюдая за девушкой, которая шла, опустив голову, не в силах принять услышанное — настолько оно шло вразрез с ее собственными сведениями.
— Что ж, мисс Беннет, после всего услышанного вы и теперь расположены обвинять моего кузена в непорядочности? — спросил ее полковник.
— Простите меня, сэр, я не могу сейчас… Не могли бы вы проводить меня в дом? — тихо попросила Элизабет, чувствуя, что сейчас не в состоянии спокойно гулять по парку.
— Хорошо, — кивнул Фицуильям и повернул к дому, дружеским жестом пожав ее руку, призывая девушку успокоиться и не принимать близко к сердцу только что услышанную историю.
Мисс Джорджиана Дарси, выглянув в окно Зеленой гостиной, где она собиралась написать письмо брату в Лондон, заметила кузена и мисс Элизабет Беннет, медленно идущих по направлению к дому.
«Фицуильям пытается ухаживать за Энн — я-то видела, как он не сводит с нее глаз, и в то же время гуляет с другой, — нахмурилась Джорджиана. — Совсем как герой романа, название которого… хм…»
Она задумалась было, но, посмотрев на часы, увидела, что до ленча осталось не так много времени. Поспешно схватив перо, она обмакнула его в чернильницу и закругленным почерком вывела:
«Дорогой брат!..»
Глава пятьдесят восьмая, в которой персонажи упражняются в эпистолярном жанре
«В синих сумерках человек в капюшоне, низко надвинутом на глаза, стоя на площадке восточной башни Розингс-Холла, отпустил в небеса сизого с аметистовым отливом почтового голубя…»