Неуправляемый таран

Колычев Владимир Григорьевич

– Значит, занимается, – усмехнулся Игнат.

Его закрыли в одной стране, а освободился он в другой. Союз развалился, осталась только Россия – свободная и демократическая. И умные люди хлебают эту демократию полной ложкой. Полными ложками черную икру черпают. Со дна Азовского моря.

В Москве процветает рэкет, менты ничего не могут поделать. А в Приморске браконьеры беспредельничают. Раньше хоть какой-то порядок был, а сейчас все кому не лень в это дело лезут. Может, и отец Риммы рыбачит по беспределу…

– Небось икру в Ростов

возишь? – спросил он.

Девушка хотела что-то возмущенно сказать, но решила не усложнять ситуацию и, поджав губы, просто отвернулась к окну.

– Да расслабься, плевать мне, кто и что возит… Просто интересно. Я же срок мотал, дома давно не был. Вести с полей идут, не вопрос, но их руками не пощупаешь… Я сам когда-то аханы ставил, икру поднимал… Сама должна знать, дело это опасное. Там ведь в камышах какой закон, как в тайге. Чуть что не так, или пулю в затылок, или ножом по горлу. Я с волыной ходил. Ну, в смысле, с пистолетом. Меня менты по этому делу и приняли, два года за ствол отмотал. Такие вот дела… И твой отец может влететь.

– Типун тебе… – дернулась Римма, растерянно и гневно зыркнув на него.

Игнат усмехнулся. Значит, прав он оказался… Хотя лучше бы Римма проституткой была. Он бы с ней оттянулся…

– Ты бы от него отвернулась?

– Нет. – Она с озадаченным видом качнула головой.

– А от меня почему нос воротишь?

– Я тебя не знаю.

– Игнат я… Будем дружить?

– Дружить?! – ахнула Римма.

Игнат закрыл глаза. Не хочет – не надо. Настаивать он не будет. И без того разухарился дальше некуда.

– Мне братья не разрешат с тобой дружить, – сказала она.

Это звучало как оправдание, но и насчет братьев Римма не шутила.

– А я к тебе в Ростов приеду. Там дружить будем. Там же тебе не мешают дружить? – открыв глаза, усмехнулся Игнат.

Ростов – город лихой, там с приезжих студенток быстро покровы срывают. В Приморске Римму, может, и держат в узде, а в Ростове следить за ней некому. И она, скорее всего, этим пользуется – с воскресенья по пятницу.

– Мешают. Там я сама себе мешаю, – совершенно серьезно посмотрела на парня Римма. – И ни с кем не дружу.

– И со мной не будешь?

– И с тобой не буду, – уверенно сказала она, с интересом, но без кокетства глядя на Игната.

– Жаль.

– Как будто я не знаю, что тебе сейчас нужно, – усмехнулась она.

– И я знаю, – кивнул он. – Покурить мне нужно.

– Здесь нельзя…

Под соседним сиденьем, стоящим над колесом, что-то грохнуло, поднялась пыль. Автобус вильнул в сторону и остановился.

– Я не волшебник, я только учусь, – сказал Игнат, поднимаясь.

Он вышел из автобуса, обошел его слева, встал на обочине дороги, достал пачку «Мальборо».

И в зоне он курил «Мальборо», но с оборванным фильтром. Пацаны целыми пакетами ему это добро слали. А сейчас у него сигарета с фильтром. Он пачку по дороге домой купил. На последние деньги. Инфляция в стране, и все, что Игнат заработал

на производстве в зоне, превратилось в пыль. Только на билеты да на пачку сигарет и хватило. Но это его не печалило. Скорее забавляло.

– А меня не угостишь? – смущенно спросила Римма.

Она неуверенно подошла к нему, скупо улыбнулась.

– Не угостит тебя вон та дамочка с розовой сумочкой. А я угощу… Если братья разрешат, – Игнат щелкнул по пачке, наполовину выбив из нее сигарету.

– Они разрешают, пока не видят.

Игнат щелкнул зажигалкой. Осень на дворе, но погода отличная. Да не может быть по-другому, ведь они на юге России. А Игнат в Мордовии срок мотал, там уже холодно… Обидно, такая же зона общего режима находилась в каких-то десяти километрах от Приморска, а его в тмутаракань засунули…

– Ой! – Римма испуганно выбросила сигарету, глядя на подъезжающую к ним белую «Волгу».

Машина остановилась, из нее вышел крепкого сложения чернявый парень. Черная шелковая рубаха под коричневой кожаной курткой, джинсы-трубы темно-синего цвета, тупоносые боты, которыми при ударе ногой можно и убить. Лет двадцать семь – двадцать восемь ему, суровые черты, темное обветренное лицо.

Второй парень был помоложе. И поглупей. Этот вышел из машины, рисуясь накачанными мышцами. Погода хоть и хорошая, но без куртки сейчас не ходят, а этот в майке-борцовке. Золотая цепь на мощной шее. Морда кирпичом. Кулаки кувалдами.

– Римма, я не понял! – протянул парень в кожаной куртке, возмущенно глядя на девушку.

Он стремительно шел к ней, протягивая к ней крупную мозолистую лапу. То ли за волосы собирался ее схватить, то ли за руку.

– Это и есть твой брат? – спросил Игнат.

Чернявый резко остановился, глянув на него. Лицо зло и презрительно скривилось.

– Это кто такой? – возмущенно спросил он.

Игнат пошевелил пальцами вытянутой книзу руки. Ему нужно всего две секунды, чтобы вооружиться ножом. И если вдруг этот здоровяк полезет на него, он с одного удара вскроет ему кадык. На кулаках он драться не станет, ни к чему портить себе здоровье. А то, что за убийство посадят, плевать. И в тюрьме есть жизнь…

Он всерьез думал о том, как всадит нож в этого амбала. Всадит спокойно, без содрогания. И взгляд его был спокойным. Таким же спокойным, как гранитная глыба на ураганном ветру. Ничем эту глыбу с места не сдвинешь…

– Леша, это Игнат. Не трогай его!

Игнат не сводил глаз с парня. Римма всерьез беспокоилась за него; видимо, она знала буйный нрав своего брата. Знала, что Леша мог растоптать любого, в ком заподозрит ее дружка. И мог, и топтал…

– Ты кто такой? – На этот раз он обратился к самому Игнату.

Но тот в ответ выпустил ему струю дыма в лицо.

– Ты что творишь? – взревел Леша.

Но Игнат даже глазом не моргнул.

– Леша, не надо! Игнат только что освободился… – Римма схватила своего брата за руку, потянула его к машине.