NeuroSoul
Шрифт:
— Одну ложку он держал во рту, а второй черпал мозги из своей черепной коробки, — рассказывал Андрей, лишь бы не идти в тоннель, — Однажды он поставил на то, что перепробует все существующие наркотики за три месяца и выиграл этот спор.
В качестве выигрыша к нему в постель легла черноволосая Лейла из параллельного потока, девушка его университетского друга Краса. Только он не знал, что это его девушка. Как и Крас не знал, что она, оказывается, совсем не прочь побыть чей-то другой. Тогда Тадеуш впервые оценил свои достоинства. Идти против двухметрового верзилы полутора метрами и бутылкой водки в крови — не самая лучшая идея даже имея золотые ложки в качестве оружия.
«Сопливый коротышка», — последнее, что Тадеуш услышал перед входом в кому и зацепился за это в своих снах. Проснувшись, он действительно начал видеть в зеркалах только коротышку и уже никогда не садился за штурвал космолета, а его девушки не имели парней, мужей и даже братьев. Казалось, тот Тадеуш умер, а возродился новый — с буйством еще более глубоким, чем был. Теперь он смотрел на коллег снизу-вверх и доказывал, что он выше их, раскрывая дела быстрее, чаще и больше, чем они успевали. Каждый ставился в известность индивидуально — по личному выбору Тадеуша, и Андрею не повезло оказаться в его списке.
— Каждый раз одно и то же — он раскрывает дело и присылает сводки своих побед на мою личную почту. Он оправдывает это тем, что делает мир лучше. Делать мир лучше — это у него такой фетиш. Выше от этого он не становится, зато успокаивается на какое-то время. Вымученный альтруизм, чтобы почувствовать себя лучшим из лучших. Наверное, он выбрал меня, потому что я в полтора раза выше его. Отличная цель для самоутверждения.
— Или потому, что вы очень умный, — сконфуженно пробубнил Дэвид.
— Было бы приятно думать, что поэтому. Я говорил ему, что это даже не смешно. Его комплекс легко лечится у психолога, и это старо, как мир. А он в ответ прислал мне целых три раскрытых дела и грамоту на своей стене.
Одно оставалось для Андрея непонятным — почему Тадеуш взялся за это дело, раз так ненавидит дроидов. Ему впору примкнуть к Нэнсис, чтобы отстаивать очевидные интересы Земли, но он принял совсем противоположную сторону. «Слишком правильный», — таков был ответ, и Андрей согласился с этой догадкой. Таким он стал после комы. Слишком правильный, чтобы пойти против официальной позиции Земли и Марса, и слишком сложное дело, чтобы отказаться от славы, когда он разгадает его. Тогда он увеличит свой рост на миллионы километров — ровно от Марса до Земли, и, быть может, почта Андрея еще долго обойдется без его писем.
— Господин Тадеуш думает, что перестанет ездить верхом на Грете, если выиграет гон. Деньги ему не нужны, — почему-то Дэвиду казалось, что такому, как Артем триллион монеро совсем ни к чему. Он и не ест столько, сколько положено при его росте, и ни разу не говорил, что приобрел бы, будь у него целый триллион. Дэвида все время подмывало рассказать о хорошем пиво и ипотеке, но у него совсем не было данных, чтобы замахиваться на триллион. А тут следопыт, опытный ищейка. Ему как раз в пору рассказывать о таких вещах. Но Дэвид ни разу не слышал от Андрея, что тот хочет себе новый космолет, байк или хотя бы рубашку. — Зачем вы здесь? Мне кажется, что тоже не из-за денег.
Андрей вглядывался в черную глотку пещеры, дождавшись, пока окончательно подействует лекарство и он начнет видеть цвета. Интуиция… она оказалась настолько сильной, что превратилась в образы. Образы прошлого, и образы настоящего.
— Я здесь, чтобы никогда больше не бояться дроидов, — сказал он и двинулся вперед — к темноте туннеля.
Перепрыгнув труп,
Свет внутри так и не зажегся. То, что происходило здесь, требовало полной темноты, — так подумали и Андрей, и Дэвид. Дэвид еще добавил, что кое-кто не любит, когда светят ему прямо в глаза. Наверное, он хотел пошутить так, потому что в голосе чувствовалась насмешка, но Андрей помнил, что проницательность у этого генсолдата спонтанна и не стоит сбрасывать ее со счетов.
Вильгельм с Патриком тоже куда-то испарились. Скорее всего, влились в сплошную реку непроглядной толпы и скрылись из виду вместе с Тадеушем, который не махал ему, как сказал Дэвид, а показывал средний палец. Андрей оценил деликатность генсолдата.
— Стены из диэлектрического нановолокна, — Андрей прикоснулся подушечками пальцев к блестящей глянцевой поверхности туннеля. Изнутри он был выложен черной мелкой плиткой, передающей коже свою прохладу. — Посвети сюда, Дэвид.
Он и сам бы мог сделать это, но близкое присутствие этого верзилы успокаивало — глядишь, он разгонит и его страхи. Бледный свет от браслета мерцал на черной плитке, под поверхностью которой были вытканы еле заметные микросхемы, словно кружева. Вдоль тоннеля тянулись провода, до самого конца, а в конце маячил еле уловимый глазу свет.
— Смотри, Дэвид, наш свет в конце туннеля выглядит именно так, — Андрей скептично указал на дрожащее пятнышко вдали. — Бледные мельтешащие точки, похожие на стаю мух, возомнившую себя светлячками. Совсем не походит на что-то великое или вселяющее надежду. Там набилось, наверное, с тысячу игроков. Этот сосуд очень глубокий.
Пахло сладким потом, топливными элементами и жженым диэлектриком. Были слышны крики и стук металла о металл. Сначала тоннель был пуст, но потом в него стали стекаться люди снаружи — Андрей предположил, что пришли игроки с соседних сосудов, которые оказались пусты, или их просто не открыли.
Ускорив шаг, Андрей поспешил к свету. Должен же он узнать, зачем стены тоннеля прошили тем, что не пропускает электричество.
— Это жаропрочный диэлетктрик, — Дэвид плеснул маслица в костер догадок. — Штурмовые транспортники сделаны из такого. С ним не сгоришь, даже если очень захочешь. Я пробовал. То есть, я не хотел гореть, просто…
— Дэвид, будь добр, заткнись.
Раз уж они потрудились открыть главные ворота, то открыли и все остальные двери. Ноль-три — большая белая цифра, вымазанная прямо поверх жаропрочного нановолокна. Целая, на ней не было видно ни пятнышка копоти — значит, здесь ничего еще не горело… хотя что можно было рассмотреть в этих сумерках? Все светлячки собрались впереди — там, где закачивался обратный отсчет. Андрей запнулся о выступающий порог следующего люка, преграждающего выход из центра наружу. Ему закономерно досталась цифра ноль-два. По лицу прошелся ветерок, похожий на легкую пощечину. Перепады давления — дуло от центра к выходу, а не наоборот. Почувствовался запах жженого металла, невыносимый и резкий, и на этот раз двинул в нос, словно кулаком.
Три, два, один… обратный отсчет закончился на глухом, толщиной в половину Дэвида люке, он был открыт настежь и пропускал всех. Синие огоньки электронной панели монотонно мигали, изредка меняя цвет на красный. Эта гигантская пробка не привыкла быть раскрытой настежь, мелькнуло в голове Андрея, естественное состояние люка — быть наглухо задраенным. Сегодня его спокойствие потревожили. Еще бы… была бы их воля, игроки бы сорвали его с петель. Стоило людям узнать, что внутри что-то есть… и не важно, сколько преград было за ржавыми вратами. Они нашли бы резаки помощнее.