Невероятные приключения Марека Пегуса
Шрифт:
Алек опустил голову.
— Не вижу другого выхода, — тихо сказал отец, — надо звонить в милицию.
И он набрал номер отделения.
В отделении обещали, что начнут розыски и позвонят, как только о Мареке поступят какие-нибудь сведения. Всю ночь в доме Пегусов никто не сомкнул глаз, но телефон молчал как заколдованный.
В два часа ночи, как обычно, из ресторана вернулся пан Фанфара. Он очень удивился, что никто не спит. Когда ему рассказали о несчастье, пан Фанфара с минуту не мог произнести ни слова. Потом упал
— Это был такой хороший… такой хороший мальчик, — шепотом повторял он, — но не все его понимали, потому что ему всегда во всем не везло. Он старался поступать хорошо, а все оборачивалось против него.
— Вы причитаете, как на похоронах, — зарыдала пани Пегусова.
Пан Фанфара замолк, но по-прежнему не находил себе места. Он вскочил со стула и принялся ходить по комнате взад и вперед, от волнения то снимая, то надевая усы.
— Это так опасно, — сказал он вдруг, останавливаясь перед паном Пегусом. — Боюсь, что он попал в какую-то темную историю. Ему ведь всегда ужасно не везло. И самое страшное, что во всем виноваты мы.
— Мы? — воскликнул пан Пегус.
— Мы были очень легкомысленны. Ведь Марек рассказывал нам о происшествии в сквере Ворцелла.
— Вы думаете, что эта история… — лихорадочно прервал его пан Пегус, — что эта история имеет какую-то связь?..
— Если действительно все было так, как говорил Марек, если принять во внимание Очкарика и взлом, то история эта внушает мне опасения.
— Вы думаете, что…
— Это были тревожные сигналы, — поднял кверху палец пан Фанфара, — однако мы их преступно недооценили.
Пап Фанфара снова принялся метаться по комнате. Его примеру последовал и пан Пегус. Так они метались около часу.
Наконец пан Фанфара достал виолончель и заиграл грустную мелодию. Виолончель жаловалась, рыдала я плакала, как человек.
— Перестаньте! — со слезами на глазах воскликну ла пани Пегусова. — Ваша виолончель плохо настроена, а мы и так расстроены.
Пан Фанфара убрал виолончель — глухо, словно крышка гроба, захлопнулся футляр.
— Вы правы, — сказал он матери, — сейчас не время играть, надо действовать. Я человек активный и приступлю к действиям.
— Что вы хотите предпринять?
Выражение его лица еще больше взволновало Пегусов.
— Иду на поиски моего друга.
— КУДА?
— Буду искать его всюду. Нельзя ждать. Надо действовать, надо использовать все средства.
— А вы сумеете?
— Я сделаю все, что в моих силах, — спокойно объявил пан Фанфара.
Убитые горем родители смотрели на него с надеждой.
— Спасибо. — Пан Пегус пожал ему руку. — Вы замечательный человек, пан Анатоль, очень жаль, что мы вчера не послушались вашего совета… Только, прошу вас, не подвергайте себя опасности… может быть, милиция…
В ответ пан Фанфара только усмехнулся и, пожав родителям Марека руки, покинул дом.
Глава IV
В семь утра в дом Пегусов ворвался Чесек.
— Марек вернулся? — с порога спросил он.
Родители Марека молчали.
— Никаких сведений?
— Никаких, — печально сказал пап Пегус.
Чесек испуганно посмотрел на него:
— Значит, он и вправду погиб?
Тут раздался телефонный звонок. Все бросились к аппарату. Говорили из милиции. Возле Вислы в окрестностях Гданского побережья найден мужской спортивный велосипед марки «Балтика». Пана Пегуса вызывали в комиссариат речной милиции, чтобы установить, не принадлежит ли велосипед Мареку.
— Как я его узнаю, — растерянно сказал жене пан Пегус, — таких велосипедов в Варшаве тысячи, а я не помню даже, какого он цвета. Скорей уж ты…
— Я знаю только, что велосипед был черный, — сказала она.
— Велосипедов много, и добрая половина из них — черные. Может быть, ты сможешь узнать велосипед Марека? — обратился пан Пегус к Чесеку.
— Я не уверен, но, может быть, и смогу… У него на заднем колесе вентиль без колпачка, а вилка с правой стороны поцарапана — мы как-то наехали на дерево, а кроме того… кроме того… на передней шине круглая красная латка, я сам помогал Мареку ремонтировать, когда он «поймал гвоздя»…
— Да, конечно, это велосипед Марека, — осмотрев в милиции «Балтику», сказал Чесек. Он хотел добавить что-то еще, но, заметив, что пан Пегус побледнел еще больше, умолк.
— Где нашли велосипед? — тихо спросил пан Пегус.
Поручик на мгновение заколебался.
— Возле Вислы в окрестностях Гданского побережья.
Пан Пегус закрыл лицо руками.
— Боже мой, — прошептал он.
— Не следует сразу предполагать самое худшее, — пробовал утешить его офицер, — мальчуган найдется.
— Теперь уже… почти ясно… почти ясно… что с ним произошло, — поднял покрасневшие глаза пан Пегус.
— Это только улика, — покачал головой поручик, — она еще ничего не доказывает… велосипед могли украсть… могли также… — Поручик снова заколебался.
— Договаривайте, — напряженно всматриваясь в его лицо, сказал несчастный отец.
— Могли также умышленно подбросить, чтобы создать впечатление, будто мальчик утонул.
— Вы думаете?
— Это вполне правдоподобно. Я лично отвергаю мысль, что мальчуган там купался. Тогда нашли бы и одежду. Однако одежды нет. Да и вообще сомнительно, чтоб он вздумал купаться в полной темноте.
— Ах, вы его не знаете, это такой озорник!
— Нет, едва ли, — покачал головой милиционер, — меня лично больше интересуют искривленные спицы колес.