Невероятный сезон
Шрифт:
Папа преградил ей путь, за его спиной стоял темноволосый мужчина. Незнакомец был одет строго, в белую рубашку, жилет в тон и черный сюртук, оттенявший его загорелую кожу. Ни один из тех ярких цветов, которые, казалось, обожали представители высшего общества, но Грация смутно припоминала, как Калли объясняла, что по-настоящему искушенные джентльмены избегают цветных оттенков в одежде.
Папа сказал:
– Мистер Левесон, могу ли я представить вам свою дочь и ее кузину? Грация Элфинстоун и Каллиопа Обри.
Калли издала странный сдавленный звук. Когда Грация взглянула на
Мистер Левесон склонил голову, а Калли и Грация присели в реверансе.
Папа продолжил:
– Мы с отцом мистера Левесона общались, пока он прискорбно не оставил нас несколько лет назад. Он был, как говорится, настоящий набоб [1] – нашел состояние и супругу в Индии.
1
Набоб – титул правителей некоторых провинций Восточной Индии.
Мистер Левесон поджал губы, его взгляд скользнул поверх головы Грации. Он явно желал гибели ее отцу, хотя она не могла сказать почему, то ли ему было скучно в его компании, то ли не нравилось, когда о его жизни рассказывали незнакомцам.
В любом случае она чувствовала, что начинает заводиться. Как смеет этот джентльмен так пренебрежительно относиться к ее папе? Он ничего не знал о них и, казалось, не хотел знать.
– Вы очень богаты, мистер Левесон? Как и ваш отец? – спросила она, распахивая глаза и надеясь, что выглядит невинной, а не одержимой. – Должно быть, это очень приятно, если избавляет вас от необходимости проявлять вежливость.
Калли ахнула, а папины брови сошлись на переносице. Но ее слова возымели должный эффект, заставив мистера Левесона обратить на нее внимание.
– И почему я должен стараться быть вежливым, – спросил он, – когда ваш отец представляет меня, рассказывая, откуда я родом, и упоминая доходы моего отца?
– Разве не принято, представляя кого-то в обществе, указывать на что-то контекстуальное, откуда человек родом, чем занимается? Представление предполагает возможность более длительного общения, и в этом случае может быть полезно узнать что-то о человеке, с которым вас знакомят. В данном случае я рада контекстным сведениям и вашему ответу, он говорит о том, что это – не то знакомство, которое я хотела бы продолжить. Доброго дня, мистер Левесон.
Она начала поворачиваться, когда его голос остановил ее.
– Как удобно для вас, мисс Элфинстоун.
Нахмурившись, она обернулась.
– Боюсь, я не совсем понимаю.
– Использовать моральное превосходство в качестве щита, прикрывая им свои предубеждения. Довольно удобно.
– Мои что? – Она шагнула к нему, смутно осознавая, что Калли пытается схватить ее за руку. – Это вы, сэр, отмахнулись от нас, как от чего-то неинтересного, едва нас познакомили. Без сомнения, потому, что мой отец недостаточно важен и богат для вас, а я – не бриллиант чистой воды.
Улыбка, промелькнувшая на его губах, была неприятна.
– Разве, будучи представленной мне и узнав, что я – англо-индиец, вы
Грация глубоко вздохнула, тщательно взвешивая ответ.
– Мне неприятна не раса, которую никто не волен выбирать, но манеры, которых вы придерживаетесь. И поскольку этот разговор никому из нас не доставляет удовольствия, предпочитаю закончить его. Хорошего дня, мистер Левесон.
С решимостью, которую не вполне ощущала, Грация взяла отца под руку, Калли – за руку и потащила обоих прочь от мистера Левесона.
– Грация! – воскликнул отец, когда они оказались вне пределов его слышимости. – Как ты могла так говорить с мистером Левесоном?
– Он был груб, – ответила Грация, смущенная теперь, когда ее эмоции стихли. Ей никогда не удавалось долго сдерживать гнев. Мистер Левесон вел себя грубо, но ее поведение едва ли можно высоко оценить, и это раздражало ее больше, чем его грубость. Предубеждена ли она против него, узнав, что его мать была индианкой? Она так не думала, но, как ученому, ей следовало внимательнее изучить собственную реакцию.
– Грация, ты хоть знаешь, кто это? – спросила Калли. – Мистер Левесон – самородок. Он молод, но повсюду вызывает восхищение своим вкусом. Его называют новым Красавчиком Браммеллем. Даже принц-регент высоко отзывается о нем. Оскорбишь его, и тебе лучше не показываться в обществе.
Чувство вины кольнуло ее. После всех усилий мама не переживет, если Грация испортит свои перспективы в первый же вечер в свете. С другой стороны…
– Хорошо, – сказала она. – Если все надежды для меня потеряны, мама не станет настаивать, чтобы я вела бессмысленные вежливые беседы, и я смогу вернуться домой.
Папа похлопал ее по руке.
– Уверен, до этого не дойдет. Я поговорю с мистером Левесоном, извинюсь и объясню, что ты всего лишь защищала меня.
– Я бы не хотела, чтобы ты делал это, папа. Извиняться должен он, а не ты.
Но отец не захотел слушать. Он пробрался сквозь толпу к мистеру Левесону и начал что-то говорить. Однако тот не обращал на него внимания. Его взгляд был прикован к Грации, и от выражения его лица у нее по телу пробежала дрожь.
Она отвернулась. Отвратительный человек. Пусть погубит ее, если может. Ей наплевать на него, на все, что бы он ни сказал и ни сделал.
Грация направилась к столику с закусками, забыв о намерении остаться с Калли. Несколько приятных минут она провела, изучая выбор, прежде чем остановиться на изящно оформленном шоколаде. Пока сладость растекалась по ее языку, она почувствовала себя в целом намного лучше. И взяла еще одну шоколадку.
– Мисс Элфинстоун?
От удивления она едва не подавилась. И обернувшись, почувствовала, как жар разливается по лицу.
Мистер Левесон стоял перед ней, протягивая бокал с лимонадом, и улыбался. Сердце Грации странно затрепетало. С его стороны было решительно несправедливо выглядеть настолько красивым. Если бы жизнь строилась на справедливости, лицо человека отражало бы его сердце, и девушки знали, каких мужчин стоит избегать, едва взглянув на них. В конце концов, ядовитые животные часто обозначают себя цветом, погремушками или как-то иначе. Почему не люди?