Невеста для Его Высочества
Шрифт:
— Уберите ребенка! — приказал он.
Звериный протяжный вопль пронесся по опочивальне, вылетел в зал и заставил испуганно переглянуться ничего не понимающих лекарей и слуг.
— Мой повелитель, — дрожащим голосом произнес придворный врач, — Ее Величество покидает нас.
Геван бросился к кровати, растолкал слуг и упал на колени перед ложем жены.
— Прости! Прости меня, дорогая!
И столько боли слышалось в его словах, что повитухи тоже начали утирать слёзы. Все придворные знали, как любил свою Елену их правитель,
Смерть любимой королевы переживала вся страна. Над дворцом реяли чёрные флаги, придворные облачились в траурные одежды. Государство замерло в ожидании. На лицах даже простых людей был написан вопрос: «Что дальше?»
***
Геван три дня сидел в святилище рядом с лежащей на похоронном ложе Еленой. Ее тело облачили в белоснежный саван, длинные светлые волосы переплели золочеными лентами, на лице застыл покой и умиротворение, словно она знала какую-то тайну, но не успела рассказать.
Правитель, сжимая руками голову, раскачивался и стонал:
— Дорогая, что мне делать? Дай совет! Я не могу убить нашу единственную дочь, но и оставить в стране тоже не могу. Сагон сказал, что принцесса уничтожит Бустерию и весь наш род, и я уже потерял тебя! Будь проклято это дитя!
По полу потянуло сквозняком. Геван поднял голову: в дверях стоял верный Мерд. Его лицо превратилось в камень. Ни один мускул не шевелился, только плотно сжатый рот и круги под глазами указывали на то, что он тяжело переживал гибель любимой сестры.
— Убирайся!
Геван вскочил и толкнул друга в грудь, но тот не сдвинулся с места.
— Мой повелитель, пришло время для церемонии.
Король толкнул еще раз, потом выхватил из ножен меч и закричал:
— Убирайся, я сказал! Ты… ты… человек с каменным сердцем… Это же Елена! Слышишь! Е-ле-на, твоя сестра! Как ты можешь говорить о церемонии?
Мерд шумно вздохнул.
— Мой повелитель, народ Бустерии стоит у стен замка и ждёт ритуал прощания.
Воспаленное сознание Гевана пронзила абсурдность ситуации. Кто смеет приказывать ему, правителю с абсолютной властью?
— Чт-о-о-о?
Геван выхватил из ножен меч и, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, помчался к двери. Он не увидел, как Мерд подал сигнал стражникам, появившимся из тайного хода. Те вдруг окружили правителя, отобрали оружие, спеленали его, как ребёнка, и исчезли в проходе.
***
Мерд остался один. Он приблизился к ложу королевы, опустился на колено и поцеловал прядь волос.
— Прости своего мужа, сестра. Он вне себя от гнева и боли. Он сильный человек, справится с горем, а твою малышку я не дам в обиду. Вот увидишь!
Глава 6. Обряд жертвоприношения
Голова вдруг прояснилась. Линда почувствовала страшный холод. Дрожало все тело. Девушка приподняла ресницы: напротив неё стоял старик в белых одеждах и что-то бормотал. Потом
«Это конец! Мама, папа, простите меня!» — ударила в голову последняя мысль.
Но ничего страшного не произошло.
— Не бойся, — проскрипел рядом голос. — Все быстро закончится.
Линда скосила глаза и сфокусировала взгляд: старик в белой одежде стоял, наклонившись к ее левой руке.
— Отпустите меня, — прошелестела она.
— Молчи! Тебе доверена великая честь — быть Трилистником предсказания для страны. На твоем теле есть метка Богов.
«Что? Какой Трилистник? Это моя родинка — Трилистник? Или есть ещё что-то?» — мысли вяло текли в голове, не трогая душу.
Старик внимательно посмотрел на нее, развел два пальца, и между ними закачалась белая бумажка. Она плавно опустилась на лицо девушки, и Линда внезапно перестала дрожать и расслабилась. Сознание затуманилось, и она провалились в темноту.
Второй раз Линда пришла в себя неожиданно, словно вынырнула из воды и увидела солнце. Радость волной поднялась в груди. Она свободна! Линда рванулась и… осталась на месте. Она по-прежнему была обнажена и лежала на холодном камне.
Камень? Сознание вдруг взорвалось радужными искрами. Точно, теперь она чувствовала гладкую поверхность ложа, его ледяной холод, а также тёплую влагу, которая текла из ее руки, а ещё слышала голоса. Она напряглась.
Теперь в комнате стояли двое мужчин и громко разговаривали о каком-то младенце, которого надо убить.
Вдруг старик с размаху ткнул себя в горло ножом. Кровь хлынула прямо на Линду. Она дернулась, хотела закричать, но ни звука не вырвалось из сведённого ужасом горла.
Девушка инстинктивно зажмурилась, и о дальнейших событиях могла только догадываться. Она слышала шум, крики, бряцание оружия, топот множества ног и молилась про себя: «Мамочка, миленькая, забери меня! Отец небесный, пожалей, спаси душу грешную от истязания и смерти!»
Внезапно все стихло. Неужели закончилось? Линда даже не поверила в своё счастье. Она попыталась согнуть руку в локте и сесть, но только смогла пошевелить пальцами: тело еще не слушалось хозяйку. Зато крупная дрожь вдруг пробежала по коже, и через секунду девушка тряслась так, что стучали зубы.
— Пришла в себя?
Голос раздался из-за спины. Линда застонала и тут же испуганно сжала челюсти: не хотела выдавать себя.
— Не бойся, — мужчина в воинском снаряжении наклонился к ней. Она узнала этого человека. Именно по его приказу увезли ее из родной деревни. — Все закончилось.
Он накинул на Линду покрывало, легко поднял ее на руки и понёс. Девушка успела только заметить, что все вокруг залито кровью.
Командир пересёк зал, ткнул носком сапога куда-то в камень — перед ними разъехалась стена и пахнуло сыростью и холодом.