Невеста для Поваренка
Шрифт:
– Лех? Что ты там делаешь?..
– Тоже, что и ты, капииитан, - развязно ответил тот и потер лапки.
– Золото!
– Это ты… Ты убил Лису? Шкипера? Джека?
– Не, - протянул Лех, не переставая противно хихикать.
– Это ты виноват в иииих смерти… Ты!.. И меня тоже ты погубииил… Зачем ты бросил меня на том острове, а, капииитан? Зачем отдал Поварёнку? Он укусииил меня… - тут несчастный жалобно всхлипнул и стукнул лапой по кабестану.
– Помогай мне! Давай, пошевеливайся! Поднииимай!
К ужасу Антона, взгляд капитана сделался виновато-пустым, мужчина кивнул и пошел к кабестану.
– Стойте! Не слушайте его! Очнитесь!
–
– Вы ни в чем не виноваты!
– Он виииноват!
– тонко заверещал Лех и вскочил на ноги.
– Крути! Поднииимай! Золото!
– Сейчас, сейчас… - прохрипел капитан, у которого от нечеловеческих усилий сдвинуть кабестан вздулись вены на лбу.
– Эй ты! Не стой! Помогай! Поднииимай!
Антон лихорадочно соображал, что делать. Панический ужас перед колдовством сковал его тело, но мысль о том, что крысиная паскуда может добраться до Юли, была еще страшней. Если бы только Хриз была здесь! Она непостижимым образом добиралась до самой сути колдовства, словно заглядывая в бездну безумия, на короткое мгновение сходила с ума вместе с отступником, а потом обращала демона против владельца. Правда, безумие никуда не девалось, оставаясь и необратимо меняя сестру каждый раз. Каждый клятый раз! Но Антон так не умел. Впрочем, сдаваться он не собирался. Надо отвлечь внимание.
– Подожди!
– крикнул юноша Леху.
– Скажи, а там точно золото? Как ты узнал о нем?
– А ты разве не чуешь его?
– удивился крысёныш.
– Прииислушайся… Тсс! Я так долго ждал… Одииин… А ром давно закончился… Ты знаешь, что он не утоляет жажду? От него еще хуже пииить хочется… А потом приплыл он! Поварёнок! Забрал меня! И-и-и! Пообещал золото!
– И ты поверил? Он тебя обманул!
– выкрикнул Антон, подбирая с земли тяжелый камень. Он попадет в крысу, непременно попадет… Надо только выбрать момент… От писка неприятно ныли зубы, и больно отдавало в висках.
– Нет!
– взвизгнул Лех, все больше теряя человеческое обличье.
– Я чую золото! Поднииимай!
– Зачем мне тебе помогать? Прыгай за золотом сам! Спускайся! Давай! Или я сам нырну и заберу его!
– Антон сманивал крысу вниз, понимая, что там ее не достать.
– Ты не сможешь!
– заволновалась крыса.
– Оно заколдовано! Я должен был найти карту…
– Я сжег ее!
– … но золото позвало меня! Оно мое! И-и-и! Поднииимай!
Дурацкие ударения, повторяемые слова и верещание… Словно крысёныш неумело запевал, ожидая ответа. От кого? Такой громадный кабестан невозможно провернуть ни втроем, ни вдесятером. А если та песня?.. В горле пересохло. Антон откашлялся, щелкнул пальцами, помогая себе взять бодрый ритм, и затянул клятую припевку:
What shall we do with a drunken rat?
What shall we do with a hungry scullion?
What shall we do with a gibbous grave?
Early in the morning?
Бухта зашевелилась. Из взрыхленного камня стали выбираться… крысы. Их было так много, что они заполнили собой все пространство. Облезшая шерсть, гниющие хвосты, пустые вытекшие глазницы… Мертвы… Давно мертвы… Кто они? Колдовское отродье? Или он сам сошел с ума? Господи! Way-hay, up rat rises! Rise! Восставать из мертвых! Дурак! Что он наделал! Крысиный писк стал нестерпимым. От него ломило кости и выворачивало наизнанку. Антон запнулся, и головы всех тварей, как по команде, обернулись к нему.
– Пой, не останавливайся, - прошептал пришедший в себя капитан, отползая от кабестана и оттаскивая от него
Голос дрожал и срывался, но Антон продолжал петь. Слепые взгляды крыс устремились к кабестану. Твари стекались к нему, цеплялись друг за друга, подпрыгивали, срывались и тут же снова повторяли попытки. Они облепили поворотный механизм, словно живая бугрящаяся кожа, которая послушно откликалась на каждую строфу жутковатой припевки. Лех давно потерялся в этой массе, ведомый колдовскими чарами наравне с крысиным отродьем. Кабестан дрогнул. Медленно, как в кошмарном сне, он пришел в движение, вырывая “Горбуна” из двухсотлетнего плена. Но вместе с древним галеоном от вечного сна пробудилась и сама бухта. Как будто чудовищный великан потянул за тонкую ткань, пытаясь выдернуть пуговицу. Пористый камень берега крошился под ногами и змеился трещинами. Антон на секунду замолк, от ужаса у него перехватило дыхание, и гниющая крысиная свора опять обратила на него свой взор. Но песня не умолкала. Казалось, ее подхватили черные скалы. Они стонали и скрипели вместе с кабестаном, который продолжал рвать ткань мироздания, являя замершим от ужаса людям древний галеон. Заживо погребенный в жидком бурлящем камне, “Горбун” был похож на неосторожную стрекозу, навечно застывшую в янтарной смоле. Искаженные мукой лица матросов, замерших в разных позах, вздутые паруса, закованные в черную пену, сломанная поперек грот-мачта, так и не упавшая на палубу, остановленная налету мгновенно схватившейся каменной ловушкой…
Глава 17, в которой теряется ход времени
Берег дрожал. Антон усилием воли заставил себя отвести взгляд от мертвого галеона и оглянуться. Скалы рушились, оседая вниз, словно стены песочного замка. Бухту засасывала воронка крошащегося камня, созданная гигантским кабестаном, и если не поторопиться…
– Быстрей, капитан!
– он бросился к Кинтаро и помог ему поднять на ноги ошалевшего Никиту.
Камень под ногами раскалывался, целые куски проваливались в непроглядную тьму морской бездны. Люди бежали, лавируя и уклоняясь, как крысы в кошмарном лабиринте, а позади них звучала песенка про голодного Поварёнка, пульсирующая в висках. Глаза чудовищно болели. Антон сжал зубы, чувствуя солоноватый привкус во рту. Из носа хлынула кровь.
Край утеса. Уже близко. Еще чуть-чуть. Скала вдруг взвыла и полетела в него. Он потерял равновесие и упал. Капитан подхватил его под локоть, помогая подняться на ноги. Корни дерева. Они живые. А все остальное мертво. Давно мертво. Но так и не похоронено. Почему? Неважно. Потом. Юля. Она его любит. Он вернется. Обязательно. Еще чуть-чуть. Рук нет. Ног тоже. Но он вылезет. Он не отпустит корней. Вверх. Еще немного…
Никита катался по земле и скулил, зажимая руками уши. А под капитаном обрушился каменный уступ, и мужчина повис на корнях, скрипевших и раскачивающихся над голодной чавкающей бездной.
– Помоги!
– прохрипел он Анджею, залитому кровью и тоже зажимающему уши, лишь бы избавиться от навязчиво жадного мотива.
– Помоги!
– Обещайте… - безумные синие глаза оказались напротив лица капитана.
– Поклянитесь, что не тронете Юлю!
– С ума сошел… - выдохнул Кинтаро, чувствуя, как слабеют пальцы.
– И не собирался! Да клянусь, клянусь!
Мгновенное сомнение в глазах мальчишки показалось капитану вечностью, но потом его перехватили покрепче за руку и рванули наверх, к яркому солнцу, небу и жизни.