Невеста Христова
Шрифт:
– На фарфоровом заводе государственные секреты?! – Изумился Тимофей.
– Фарфор, подполковник, бывает разный. – Ушел от ответа Резников и поднялся: – Очень было приятно познакомиться. И еще, если не возражаете, напишите мне телефоны вашего бывшего шефа. И не только его сыскного бюро, но и мобильный.
– Сотрудникам ФСБ в просьбах не отказывают. – Ответил Волков и записал номера Ерожина на отдельный листок.
– Вы держите их в памяти? – Еще раз улыбнулся Резников.
– Да, мы с ним в очень хороших отношениях. Во всяком случае, я считаю Петра Григорьевича своим учителем и другом. – Серьезно сообщил Волков и, передав листок посетителю, проводил его до дверей кабинета.
Марсель 15 Ноября 2004 года.
Помощник
Накануне вечером он получил письмо от «мамы». Помимо изъявлений материнских чувств и бесконечных советов, как сберечь драгоценное здоровье «сына», в письме имелась просьба навестить гостивших в местечке под Каннами соотечественников. Навестить не навязчиво, чтобы не обидеть излишней опекой, но в то же время выяснить, не нуждаются ли в чем русские люди на чужбине.
Как добропорядочный любящий «сын», Аркадий Парамонович никогда не отказывал «маме» в просьбах. Проснувшись, как всегда, в восемь, он принял душ, побрился, в халате выпил кофе на открытой веранде. Заодно, чтобы не терять времени, пролистал вечерние марсельские газеты и пошел одеваться. Белый, чуть с палевым оттенком, костюм из льняной ткани, и васильковая водолазка, очень шли к его загорелому лицу и скромно подчеркивали контуры спортивной фигуры. Несмотря на середину ноября, здесь, на Адриатике, по нашим северным понятиям, стояла жара. Днем термометр показывал двадцать шесть – двадцать восемь градусов, а вечером не опускался ниже восемнадцати. Поэтому днем даже в костюме из льняной ткани могло быть жарко, но сейчас утром, да и вечером, когда Аркадию Парамоновичу предстояло вернуться, в самый раз.
Генконсульство арендовало квартиру Митрохину на авеню Амброис Паре рядом со служебным особняком. Но в рабочий кабинет помощник консула заходить не стал. Он накануне предупредил шефа о своем вояже и отправился из дома сразу на вокзал. Город только просыпался. В домах распахивались ставни, торговцы раскрывали магазины и вытаскивали часть товара на улицу так, чтобы прохожие не могли его не заметить. В большинстве на улице торговали турки и арабы. Солидные заведения французов открывались позже. Митрохин любил утро и рыночную возню, как ее любят большинство русских. Он с удовольствием прошелся по рыбному рынку, где в ваннах, тазиках и на протвенях со льдом шевелились рыбы и моллюски, прогулялся вдоль порта частных яхт и лодок и спустился в метро.
Через пятнадцать минут подземка доставила его на вокзальную площадь, где он купил несколько утренних газет в дорогу, и поспешил к вокзалу. Тут темнокожих встречалось еще больше, чем в центре, а маленькие дешевые отели сплошь принадлежали им. Сам марсельский вокзал оккупировали арабы. Они в нем жили. Перешагивая через тела спящих, Митрохин подобрался к кассе и обзавелся билетом. При помощи билета миновал турникет, ведущий на перрон, и стал ждать. Вместе с ним ждали поезда еще человек тридцать. В отличие от привычных нам табличек инфо, где указывается путь, на котором стоит нужный вам поезд, в Марселе пассажиры ждут объявлений по радио. Состав подается на платформу, после чего следует невнятное объявление и путешественники кидаются в вагон, чтобы не опоздать. Аркадий Парамонович посмотрел на свои швейцарские часы и понял, что по расписанию поезд уже должны подать. В это же время по радио что-то объявили. Прекрасно владея языком, помощник консула смысла объявления не уловил, но поскольку все бросились в одну сторону, решил следовать за ними, и не ошибся. Заскочив в вагон, он только успел опуститься на мягкий диван, как поезд тронулся. Он достал газеты и углубился в чтение. Локомотив развил бешеную скорость, но вагон был комфортным, пассажиров почти не трясло. За окном проплывали восхитительные пейзажи Адриатического побережья. Вечнозеленые растения, яркая синева моря притягивали глаз, но Аркадий Парамонович все это много раз наблюдал и видами не интересовался. Он с большим удовольствием совершил бы путешествие на машине, но его Ситроен украшали дипломатические
Через три часа он ступил на платформу Каннского вокзала. Выбросив газеты в урну, вышел на площадь. Солнце уже успело разогреть воздух, и в костюме становилось жарко. Митрохин снял пиджак и, небрежно набросив его на руку, направился к стоянке такси. Назвав водителю адрес, путешественник уселся на заднее сидение и приоткрыл окно. Они проехали главную улицу, состоящую из белых вил и магазинов, и свернули налево в противоположную от моря сторону. Дорога стала походить на горный серпантин, внизу текла быстрая речушка, а по холмам рос виноград и колючки. Небольшой городок, утопающий в яркой южной зелени, вырос за очередным поворотом. На узких улочках водителю пришлось сбросить скорость. Митрохин здесь раньше не бывал и с любопытством оглядывал террасы, увитые розами и бесконечные витрины магазинов. Витрины были разные, одни больше и шикарнее, другие поскромнее, но товар предлагался один – керамика. Митрохин отслеживал в окно вазы, горшки, кружки и даже маленькие фонтанчики. Городок принадлежал керамистам. Здесь они жили, работали и продавали свои поделки. Машина выкатила к Ратуше и остановились. Пассажир расплатился, поблагодарил шофера и не спеша побрел по площади. Под навесом маленького кафе сидели двое мужчин, каждый за отдельным столиком. Оба курили «Жатан», и оба читали одну и ту же газету. Это была утренняя спортивная газета южного побережья. Митрохин по дороге ее уже изучил и знал, что сегодня на каннском стадионе произойдет футбольный матч – марсельская команда встретится с итальянцами. Аркадий Парамонович занял свободный столик под навесом и оказался между посетителями. К нему подошла хорошенькая южанка, улыбнулась, достала блокнот и стала ждать заказа. Митрохин попросил кофе с круасаном и спортивную газету. Теперь он ничем не отличался от двоих клиентов, которые пришли в кафе до него. Только что не курил «Жатан». Посетители изредка обменивались фразами. Конкретно один к другому не обращался. Если посетитель хотел, отвечал.
– Макаронники сейчас не в форме. – Изрек француз, сидевший по правую руку от Аркадия Парамоновича.
– Зря они продали Мазарини. – В тон ему вставил реплику русский дипломат.
– Зато пятнадцать миллионов получили. За эти денежки можно пятерых югославов купить. А там сейчас ребята есть… – Откликнулся мужчина слева.
Южанка принесла заказ, ослепительно улыбнулась, сверкнув жемчугом зубов, достойных рекламы блендамета и, покачивая бедрами, удалилась. Митрохин проводил ее откровенным мужицким взглядом:
– Не знаю, как вам, а мне не нравится, когда за национальную сборную играют иностранцы…
Его слова вызвали неожиданную реакцию. Мужчины заговорили, перебивая друг друга. Футбольная тема незаметно отошла. Обоих французов беспокоило засилье иностранцев, хлынувших на юг страны в последние годы.
– Кого только теперь у нас нет?! – Возмущался мужчина, что сидел справа от Митрохина: – Раньше только черные приезжали. Но они хоть по нашему делу не работают. У них воровство, торг, наркотики. Но хлеб не отбивают.
– Это правда. – Поддержал его мужчина слева: – Представляете, мсье, даже русские до нас добрались.
– Я приехал купить вазу для своего загородного дома, и куплю ее только у француза. – Заявил Митрохин: – Разве русские умеют делать хорошую керамику?
Мсье, что сидел справа, вдруг громко заявил:
– Мне не очень нравится, что он вытворяет, этот русский. Но у него покупают. Глазурь у него мутноватая, но пишет он мастерски.
– Что значит мастерски, Франсуа!? – Возмутился сидящий слева: – Спорю на бутылку шампанского, что мсье и в руки не возьмет его работу. Пойдем в его лавку.
– Нечего ходить, Пьер, его лавка закрыта. У русского гости. – Возразил Франсуа.
– Хорошо, дойдем до витрины. Мсье выскажет свое мнение. Если мсье понравится его кич, я всех угощаю шампанским. Если нет, ты Франсуа, выставляешь бутылку. Не возражаете, мсье? Вы будете нашим рефери.
– Я не возражаю. Пойдем. Но почему гости мешают русскому работать? – Наивно удивился Митрохин.
– К нему приехала девчонка. Можете себе представить, парень почти три года без женщины. До работы ли ему. – Засмеялся тот, кого назвали Пьером.