Невеста каменного лорда

Соул Таня

Её внимательный взгляд стал откровенно хмурым.

– О чём бы вы сейчас ни думали, прекратите это немедленно, – предупредила она грозно. – У вас снова напряглись плечи и закаменело лицо. Мне не нравится, когда вы… такой.

– И мне это не нравится тоже.

– Тогда сопротивляйтесь! – она дёрнула меня за руку и повела глубже в сад. – Иначе я ни за что не поверю в вашу искренность. Боритесь, Алан.

Бороться… Казалось, я уже забыл, как это. И зачем?

– Боритесь вместе со мной, – прошептала Эмили смущённо. – И мы обязательно победим.

Вместе…

Мы…

Мысли понеслись вихрем. Закрутились и перемешались окончательно. Слова Эмили, такие понятные и простые, казались мне величайшей загадкой. И никак не укладывались в голове.

– Вы не ослышались, – сказала она, подводя меня к одной из ниш со скамейкой. – Я буду бороться вместе с вами. Думаю, вы всё-таки не безнадёжны. – Она присела на скамью, и я молча последовал за ней, по-прежнему пытаясь осознать услышанное. – Но сначала мне нужно понять вас, Алан, – её рука легла на мою.

Сердце гулко ударилось о рёбра, разгоняя по венам кровь. И мне вдруг стало всё равно, почему наш разговор повернул в это русло и что всё это значило. Лишь бы её слова были правдивы.

– А вам нужно понять меня, – она вздохнула. – Не хочется вас обманывать. Даже если вы… поправитесь, мне всё равно нужно будет вернуться в Эргейб.

Дурак! Какой же я дурак. «Мы» и «вместе» не могло и не может быть правдой. Как и не может относиться ко мне. Я обманул себя сам. Придумал какую-то надежду.

Отдёрнув руку, резко поднялся со скамьи. Сердце до этого колотившееся в груди, начало замедляться. Обострённые чувства вновь немели. Но на этот раз я с радостью приветствовал оцепенение. Так я хотя бы не буду чувствовать боли. Так смогу стерпеть это унижение.

– Алан, не надо, – Эмили потянула меня за рукав, но я не поворачивался. Ждал, когда боль отступит и вернётся привычный холод. – Я всего лишь хотела быть с вами честной.

– Честной?! – сорвалось у меня с губ. – Разве честность и порядочность – для вас не пустые слова? – холод во мне сменился огнём. Кровь кипела.

– Зачем вы так? – Эмили разжала пальцы и отпустила край моего рукава. – Вас беспокоит то, что… случилось в Эргейбе? – спросила она сдавленным голосом.

И волна гнева, накрывшая меня секунды назад, схлынула, оставляя после себя горькое сожаление. Я не хотел её обижать. И не хотел говорить ничего подобного. Совсем не это имел в виду.

– Если уж мы решили быть честными, – произнёс, опустившись рядом с ней на скамью, – то «случившееся в Эргейбе» мне неприятно. Но это не значит… – с досадой покачал головой, коря себя за сказанное, – что я осуждаю вас, Эмили. У вас, наверно, были на то причины. Просто мне это… неприятно.

Она усмехнулась.

– Причины… – шепнула, будто дивилась этому слову. – Может, они и были. Но если вы ждёте, что я начну посыпать голову пеплом и каяться, то зря. Что случилось, того не изменишь. Ни раскаянием, ничем. – Она замолчала и, опёршись спиной о холодную стену, перевела взгляд на несущиеся над замком тучи. – Расскажите мне кое о чём, Алан, – попросила она, вздохнув.

– О чём?

– Нет, – покачала она

головой. – Сначала пообещайте, что расскажете.

Эта простая и детская уловка показалась мне настолько забавной, что я, не подумав, согласился.

– Ну смотрите, вы дали мне слово.

– Так что вы хотели узнать? – у меня вдруг появилось дурное предчувствие.

– Расскажите мне о своём проклятии.

Не стоило так бездумно соглашаться на эту затею.

– Вы обещали мне, – напомнила Эмили требовательно. Её рука вновь легла на мою. Возможно, этим она хотела приободрить, но вместо того снова повергла меня в смятение.

Мой взгляд невольно переместился на другой конец сада, где в точно такой же нише восседала госпожа Гийер. Если гувернантка узнает, что за напасть меня постигла, станет ли она с такой же радостью подталкивать свою подопечную к браку? Хотя я уже давно заметил, что кого-кого, а госпожу Гийер счастье Эмили волновало в последнюю очередь.

– Только если это останется нашей с вами тайной, – ответил, взвесив, насколько было возможно, поступок, который собирался совершить. Во всём королевстве была лишь пара людей, кому я решился открыться сам, да ещё пара, кому доверился мой отец перед смертью. Что ж, сегодня о моём горе станет известно ещё одному человеку.

– Клянусь, что никому и ни за что не расскажу, – в голосе Эмили не было и следа сомнения. И я верил ей. Хотел верить.

– Будь по-вашему, – выдохнул, готовясь рассказать историю своего оцепенения. Оно началось почти в тот же миг, когда я появился на свет. Но первые солнечные лучи застали меня ещё свободным от проклятия.

– Что вы знаете об утере Благословения Твердыни? – спросил я у Эмили, не отрывая взгляда от её сосредоточенного лица. Напряжённых губ. Залёгшей меж бровями морщинки.

– Утере? – переспросила она. – Но как его можно потерять?.. – она осеклась. Понимание и неверие отразились в её глазах.

– Ну, вот вы уже и знаете, как это можно сделать. И наверняка начали догадываться, что со мной приключилось.

– Но кто стал бы?..

– Моя мать, – теперь, когда оцепенение ненадолго отступило, слово «мать» отдавалось в сердце тягучей болью. Застарелой, но не пережитой. У меня когда-то была «мать», которую я не знал. И то стало её собственным выбором. – Она была странствующей берегиней земли.

– Была?

Вопрос царапал слух и разъедал душу. Вместо ответа, я переспросил:

– Что вы знаете об утере Благословения Твердыни?

«Об утере того, на чём зиждется сила лордов», – добавил мысленно.

– Его нельзя потерять, – ответила Эмили шёпотом. – Только берегиня может забрать его ценой собственной жизни.

– Да, ценой жизни, – слова давались тяжело, в горле пересохло. – Потому что призвание этерры отдавать, а не отнимать. Только особая нужда может заставить её вмешаться и забрать у эрра Благословение. Без него – лорд не может пользоваться силой Твердыни. Не может отдавать её Древу. Не может поддерживать жизнь на собственных землях. Без него он становится изгоем, как я.