Невеста конкурента
Шрифт:
Но как догадался он — тот, что стоит напротив и изучает меня насмешливым взглядом.
Запоздало спохватилась, что вышла с пустыми руками и оглянулась — пакет с новыми вещами остался где-то в больнице, я, вообще, про него забыла.
И сейчас, все, что у меня есть — только то, что на мне.
— Это мое платье, — отрезала и повернулась к мужчине.
— Да-да, — не стал спорить Артур. И вдруг резко оттолкнулся от перил. Зашвырнул в урну недокуренную сигарету и подступил ко мне. — Ты ведь такая красивая. Зачем тебе это?
Запрокинула голову к
Растерялась, и даже не отступила, вблизи различила белесый шрам над его левой бровью, прямо возле небольшой родинки.
Шрам неровный, дугой, он словно эту родинку накрывает.
И почему-то захотелось спросить, что случилось, но Артур продолжил сам:
— Поехали со мной. Деревьев я не сажал и сыновей нет, но дом все же построил.
— Похвально.
— Я всерьез предлагаю, Эмма, — он приблизился еще на шаг, и я попятилась. Налетела на кого-то и рассеянно оглянулась — оказывается, здесь люди ходят, а не мы наедине, отрезанные от мира.
Наверное, я просто уже ничего не соображаю.
— Я не поеду, — на эту фразу меня хватило, он наступал, и я пятилась, пока не оказалась прижатой к другим перилам. — Отойди от меня.
— Не хочу.
Краткий ответ, но сколько всего вложено в этот голос, из стального он стал хрипловатым, каким-то странным, в нем нет угрозы, но есть твердое знание, этот мужчина всегда делает лишь, то захочет, всегда.
Как счастливы люди, что могут себе такое позволить.
— Артур, — сдвинулась в сторону ступеней, и он, с секундной задержкой, зеркально за мной, словно мы чем-то невидимым связаны. — Взрослые мужчины играют в нормальные игрушки. Яхты там, дорогие машины, ружья коллекционные, что угодно. А с людьми не играют.
— Ты ошибаешься.
Изогнула бровь.
То есть, он даже не отрицает, что зовет меня с собой только потому, что мстит Шварцу.
Удивление сменилось обидой, а после злостью — я ведь давно знала, что все они козлы, прошлой ночью умудрилась забыть об этом, а сейчас мне напомнили.
Это осознание сразу распутало мысли, и тут мне стало смешно.
Хмыкнула. В его льдистом взгляде мелькнуло удивление.
— Артур, не на ту лошадку делаешь ставку, — сама оттолкнулась от перил и придвинулась к нему вплотную. — Ты зря думаешь, что я твоему Макару нужна. Он меня к сыну привез. Считает, я виновата, что Максим здесь. И всё. В дом, который ты построил — лучше его жену позови. Вы ведь знакомы? Близко? Раз уж знаешь, что это ее платье.
Он смотрел мне в глаза несколько секунд.
И усмехнулся уголком губ.
— Спасибо за совет, Эмма. Значит, не поедешь?
— Не поеду.
И он не стал настаивать, молча развернулся и спустился по ступенькам, а я осталась стоять, смотреть ему в спину.
Это выше его. Уговаривать. Если кто и знает себе цену — то точно он, и цена эта в облаках витает, она там, в далеком небе, на уровне звезд.
Подняла голову и посмотрела в небо.
Хлопнула дверь больницы и на крыльцо выперся Шварц — чернее тучи, с размером в галактику злостью в глазах.
В руках пакет
— Если бы ты опять сбежала — я бы нашел и убил, — угроза такая неожиданная и искренняя, что я с перилами слилась. Он шагнул на меня и почти ударил этим пакетом, там агрессивно всучил мне его. — Поговорим о том, что нельзя использовать людей, Эмма, — его пальцы сжались на моем локте.
Он спускается, и я машинально переставляю ноги, иду рядом, он крепко держит меня и говорит, а я слушаю.
— Ты мне про бывшего жениха байки плела, а я всерьез признавался, что еще не влюблялся. Хотела в мой дом проникнуть? У тебя получилось. Теперь ты в нем и останешься.
Глава 41
несколько лет назад
Артур
Если эта тварь припрется сюда сегодня — я его здесь же, при свидетелях и пристрелю.
И сразу закопаю.
Нет, не пристрелю, а просто закопаю, живым — и даже этого ему будет мало.
Кто-то завывает. Так громко, что у меня уши закладывает, обернулся и взглядом наткнулся на подружку Арины.
У сестры было много подруг.
Потому, что она жизнерадостная, веселая, лучшая в мире девушка.
Была.
Моя младшая сестренка, которую я не уберег от лучшего друга.
Он убил ее. А я убью его.
Ветрено. Этот ветер почти все лепестки на моих цветах оборвал, они падают на землю, красное на черном.
Красное и черное, как у Стендаля, и так же трагично.
Подружка Арины заходит на второй акт. Прижимается сзади к моему плечу и, наверное, вытирает сопли о мой пиджак.
Почему такие неискренние слезы. С куда большим энтузиазмом она вжимается в меня грудью.
Отстранился и бросил облетевшие цветы. Никого не дожидаясь, двинулся к воротам.
Ресторан заказан, но мне компания не нужна, в машине есть бутылка водки — мой товарищ на сегодня.
— Артур. Артур. Артур!
Она догнала меня. Повисла на моем локте, прижала к глазам черный платочек.
— Горе, — выдавила. — Не знаю даже, что теперь делать.
— Прыгнуть ко мне в постель этой ночью, — подсказал.
Хватка на локте ослабла. Но шага она не сбавила, утопая высокими каблуками в сырой после дождя земле засеменила рядом.
— Что ты имеешь ввиду?
— Какой тут еще может быть смысл? — остановился.
Она захлопала накрашенными ресницами. На загорелой коже остались белые пятна — с такой силой она вжимала в лицо сухой платок.
— Просто мне плохо сейчас. И я не хотела бы оставаться одна.
— Я понял.
Стоим у старых ворот, от ветра раскачивается и лязгает железная калитка. Подружка Арины зябко кутается в модный черный полушубок, мне жарко в пиджаке.
— Я понимаю, у тебя умерла сестра, — она положила ладонь с длинными красными ногтями мне на грудь. — Тебе непросто. Но Ариша была моей подругой. И я тоже не знаю, как дальше быть. Я в шоке. Но, Артур. Когда близкие люди вместе — не так остро ощущается боль. Она притупляется, ты же понимаешь?