Невеста на ужин
Шрифт:
— Ну все, идите. Больше мне вас кормить нечем, — развела руками Дарка, когда миски опустели. — А все псина эта, такую шуплу загубил! Наваристую, с коленцами!
— Чего-чего? — недоуменно спросила я.
— Шупла, говорю, удачная вышла, а этот твой под ноги кидается. У-у-у, пропастина! — в очередной раз погрозила она кулаком серому.
— Это у нас похлебка такая, из коричков, — посмеиваясь, пояснил Данисто.
— Ну, теперь все ясно, — с иронией протянула я. — Ладно, спасибо за завтрак, Дарка. Пошли, Броня заждался уже, — махнула рукой Данисто, вставая из-за стола.
— Кто? — переспросил мой сегодняшний телохранитель, давясь смехом.
— Вот так
Серый встал, встряхнулся, разбрызгивая по только что оттертой кухне остатки местного национального блюда, покосился на зашипевшую Дарку и степенно вышел.
— Ты смотри, Дарка, заберет тебя дикий, в волчицу обратит и в леса уведет, — хохотнул Данисто.
— Да я этому облезлому не по зубам, — отмахнулась женщина.
Вот уж точно не по зубам, с ней разве что медведь справится. Интересно, а здесь медведи вообще есть?
По дороге к Брониру я завалила Данисто вопросами. Медведи у них, как оказалось, есть. Но, судя по описаниям мужчины, это какие-то неправильные медведи, и мед они не едят. Местные косолапые, помимо обычных для наших мишек размеров, шерсти и больших лап, имели длинный хвост и широкую, как у Чеширского Кота, пасть с акульим арсеналом зубов. Чем они питаются, решила вообще не спрашивать, и так впечатлений хватает.
Бронир, как оказалось, обосновался на краю поселения, и идти до его логова пришлось минут двадцать. Я успела посмотреть и местную архитектуру (ничего особенного, кстати, почти и не отличишь от наших деревень), и природу, тоже не отличающуюся особой экзотичностью, и живность. А вот тут-то было где разгуляться!
Во-первых, помимо обычных курочек и почти обычных уточек (клювы у них были ярко-синего цвета), по лужайкам перед домами расхаживали эдакие гибриды кроликов и карликовых страусов. От страусов у этой живности присутствовали длинные шеи, головы и крылья, а все остальное было кроличье. Странное это зрелище, скажу я вам — птичьи голова и крылья в меху, а не в перьях. С такими крылышками далеко не улетишь. Да и голова на длинной меховой шее при прыжках болтается так, что пожизненная морская болезнь такому чуду обеспечена. Но сами кролостраусы не жаловались, им все нравилось.
— А это кто? — спросила шепотом я, наблюдая за передвижением мутантиков.
— Так это же корички, — пояснил Данисто. — У вас таких нет, что ли?
— Не-э-эт, такое у нас не водится, — завороженно прошептала я.
— Шупла из них самая вкусная выходит, — мечтательно протянул Данисто.
Вот изверги! Такую милоту и на шуплу!
И тут серый, видимо заскучав, выскочил вперед, подпрыгнул на месте пару раз, пародируя этих самых коричков, а потом понесся гонять их по полянке. Зверье бросилось врассыпную, курлыча и вереща. Из дома выбежала хозяйка сего стада (или стаи), узрела возмутителя спокойствия, взвизгнула, присела и заголосила, схватившись за голову:
— Да что же это за напасть! Да куда же старейшины смотрят? Дики-и-ий! Ой, беда в дом пришла!
И вроде мир другой, и все у них здесь иначе, а тетки такие же! На крик одуревшей бабы сбежались соседи. Девочек и девушек опять разогнали по домам, чтобы мой серый на них не позарился, а мужики собрались толпой человек десять и пошли к старейшинам жаловаться. Серый понял, что сглупил, подошел ко мне, прижал уши к голове и уселся, изображая святую невинность.
— Похоже, выгонят тебя, брат, из деревни, — посочувствовал ему Данисто.
— Пошли быстрее к Броне. Попросим защиты. Он же как-никак старейшина, — поторопила я провожатого.
— А толку-то, что старейшина, —
— А кто решает? — схватила я его за рукав.
С серым расставаться не хотелось. Я только ему и доверяю.
— Если Иворг жалобу примет и замнет, то, может, и обойдется все. А если не примет, то к самому Мранору пойдут. Тогда точно серому твоему несдобровать, — покачал головой мужчина.
— А Акайя? — спросила я.
— Акайя с такой мелочью разбираться не будет, — улыбнулся Данисто. — Она о порядке и безопасности заботится, ей не до жалоб.
— Так, подожди. Значит, Акайя у вас вроде Минобороны, Бронир — по наукам, Иворг с народом разбирается, то есть по сельскому хозяйству и культуре. А Мранор, получается, кто? Премьер-министр? — попыталась впихнуть все это безобразие в более-менее привычные рамки.
— Ты это лучше у Бронира спроси. Я твоих разговоров не понимаю, — покаялся Данисто. — Мое дело выполнять приказы старейшины Акайи.
Солдафон — поставила я диагноз, поглядывая на озадаченного провожатого. Но солдафон не обычный, а элитный. Вон даже в стане врага под прикрытием работал. Спецназ местного разлива! А Кристос у них командир группы, то есть тоже элитный солдафон, но наделенный некоторой властью. Это я, получается, ночью местному генералу мозг выносила?
— А вот и дом Бронира, — указали мне на возвышающееся впереди строение. М-да, от Брони я меньшего и не ожидала. Во-первых, это нечто даже с натяжкой сложно было назвать домом. Двухэтажное строение с огромными окнами на первом этаже и вообще без окон на втором, с парочкой пристроек разной степени высоты и корявости и круглой башенкой, притулившейся к одной пристройке, над которой возвышалась труба, пышущая ядовито-желтым дымом, походило, скорее, на завод или шоколадную фабрику вконец поехавшего крышей Чарли. Крыша основного строения, к слову, действительно слегка съехала набок. Но это, скорее всего, было так задумано, потому что под образовавшимся навесом стояла эдакая барокамера — огромная металлическая бочка с дверью и окошечком. Только водолаза рядом для полноты картины не хватает. И вот зря я это подумала! Дверца барокамеры отворилась, и на свет божий вывалилось чудо-юдо — длинные рукава коричневого одеяния, на концах перевязанные веревочками, болтались на уровне колен, на ногах что-то похожее на тыквы, и цвет, кстати, соответствующий, оранжевый. А на голове этого пришельца красовалось подобие противогаза, только хобот был толщиной с саму голову и болтался до земли.
— Э-э-э, может, пойдем отсюда? — подергала я Данисто за рукав.
И тут этот слоник-мутант стянул с головы хобот, водрузил его на торчащий из стены штырь и улыбнулся нам безумной улыбкой оголодавшего людоеда.
— Ну наконец-то! А я заждался, уже сам за тобой идти хотел, — воскликнул Броня, разводя в стороны безразмерные рукава.
Серый отпрыгнул, получив по носу одним из длиннющих рукавов, фыркнул и заворчал, злобно поглядывая на болтающиеся штуковины.
— Подождите, я сейчас! — произнес Броня, и занырнул в глубины своего костюмчика. Сначала опали увядшими лепестками рукава, потом вся шкурка из непонятного материала скукожилась, а из образовавшейся на спине прорехи показалась лохматая голова местного гения. Выбравшись из скафандра, Бронир, совершенно не смущаясь того, что на нем из одежды имеются только волосы, подхватил свой эпатажный костюмчик, расправил его и повесил на крючья, рядом с головохоботом. Тут же, рядом со стеной, на скамеечке лежала его одежда. И уже через минуту Бронир красовался в серых мешковатых штанах и грязной белой рубахе.