Невеста по почте, или Исчезновение короны Ирландии

Мартынова Елена Юрьевна

Пройдя примерно десяток километров под землей, офицеры вышли на поверхность. Ни мин, ни растяжек они не нашли. Об этом всегда говорил Андрей: «Смотри, Филипп, смотри перед собой. Камень не так лежит на дороге, или ветка гнется не так. Смотри и наблюдай. Не торопись. Чувствуй, твое природное чутье подскажет тебе», – неожиданно вспомнил его слова Филипп, выходя из ущелья, двигаясь бесшумно по тропинке, ступая след в след. Осторожно и аккуратно, как животные в природе, прислушиваясь к каждому шороху и движению ветра, оглядывая все вокруг и землю, куда ступают ногами. Скоро показался и кишлак. Обычная деревня, где жили люди. Женщины и дети. Простые и обыкновенные. И именно эти самые люди вчера приходили к ним и сожгли несколько машин и убили несколько человек.

Вот

она, партизанская война, в которой ни американцы, ни французы, ни итальянцы не будут победителями. И очень скоро время это покажет. Просто потому, что это их земля и их дом, который они защищают. И другого дома у них нет. И уходить им некуда. Нет у них другой земли, а жить надо. Вот и воюют за свои горы и дома. Вот они и учат своих детей с пеленок держать автомат и кидать гранаты в приходящих все время разных захватчиков веками. И совершенно неважно, на каком языке говорят эти захватчики. Они рассуждают просто. Раз пришли – значит, что-то хотят. Как правило, – это деньги. И они в этом правы. Это их земля и их горы. Это их равнины, и даже эти пещеры тоже им подарила эта земля. И они их используют для борьбы с ними в своей всенародной войне. Раньше были англичане, потом были русские… А еще раньше были и другие. Теперь – американцы с французами и итальянцами пришли за изумрудами и рубинами, которые добывает эта страна на восемьдесят миллионов долларов в день, и говорят о какой-то свободе.

Филипп Локабэр двигался, держа перед собой свою снайперскую винтовку, и эти мысли лихорадочно проносились в его голове все быстрее и быстрее. Выйдя из ущелья, он зажмурился от яркого света, и прикрыл глаза рукой, перед ними раскинулась равнина залитая солнцем. Голубое небо и горы, совсем невысокие. На них снежные шапки. Холодно.

И как на ладони, совсем недалеко, расположился кишлак с глиняными домами и их жителями. Мирный и красивый пейзаж, хоть сейчас бери краски и картины пиши с натуры. И даже не верилось, что здесь идут постоянные войны, и жители этой самой деревни вчера приходили в гарнизон и убивали там людей. И не верилось совсем, что в этой стране двенадцатилетние мальчишки умеют пользоваться автоматами и кидать гранаты, и это уже полноценные воины, умеющие вести бой в любых условиях. Их учат уже с трех лет. Думать об этом невыносимо. Потому, что эти дети рождаются в войне и умирают в войне. Они не знают, что такое нормальное детство и что такое школа. И это ужасно!

– Жан, поставь пять растяжек у входа и по сторонам в ущелье, – сказал Филипп, – если сунутся, то здесь и останутся. Чтобы больше не лезли.

Хорошо, командир, – отозвался Жан Лоэк и прихватил с собой пяток гранат.

– Уходим.

– Командир, они совсем рядом. Деревня как на ладони. Закидываем их гранатами и все, – сказал Серж Буфало. Большой и красивый лейтенант, поправив свой ремень. Улыбчивый и вообще сорвиголова.

–И опять погибнут люди. А там женщины и дети. И потом они снова придут и нападут, и будут мстить уже за своих детей и жен. Снова погибнут люди у нас. И где гарантия, что это будешь не ты? Нет. Уходим. Но вход в пещеры надо заминировать. Хотя бы для того, чтобы спасти ваши жизни. Вас ждут дома! Чтобы всем желающим пострелять больше уже не хотелось. А американцам, если захочется пострелять, так пусть сами придут и повоюют здесь! А мы посмотрим. Моя задача – сохранить ваши жизни, а не гробы домой возить. Ясно? Мы здесь всего на три месяца.

– Ясно, командир!

– На том и договорились.

Группа снова вернулась в расположение части сквозь лабиринты пещер. Лаз залили бетоном.

Придя в свою комнату, Филипп долго размышлял о последних событиях уходящего дня. Они его поразили. Вот уж действительно, ирония судьбы. Рассказать кому – не поверят. Русский полковник помогает французскому майору. «Самое главное, чтобы не узнали об этом в особом отделе в части. А то будет нам и служба и возвращение…»,– подумал Филипп.

Наступала ночь. Он стал думать снова о Ляле. Мысли о ней расслабляли и возвращали в мирную жизнь. Он растянулся на кровати в своей

постели. И все больше ему становилась противной его работа. Если раньше – это была любимая работа, то сейчас – эта работа стала ему ненавистной. Майор принял решение. Если мадам Ляля Вознесенская примет его предложение руки и сердца, то он бросит эту жизнь в походах и обзаведется семьей. Купит дом и поселится с ней во Франции с детьми. И с воодушевляющими мыслями Филипп заснул. Наконец он смог поспать за эту неделю.

Сергиев-Посад. За окном снежная зима. Много снега. Вообще в этом году стояли морозы. Февраль всегда радовал холодной и снежной погодой. Казалась, что весна где-то заблудилась в пути и никогда не придет. Ляля стояла у окна и думала, что цветы нужно поливать меньше. Орхидея снова зацвела. Белая с желтой серединкой. Снова вспомнила последнее письмо от Филиппа Локабэра и о предложении выйти за него замуж. Ляля не могла принять решение. Снова достала маленький флакончик духов из кармана брюк, и по обыкновению, брызнула ими на запястье. Они ей помогали думать и справиться со стрессом. Да и как можно было принять это решение. Он ведь даже не прислал фотографии. Она думала. Позвонила Катя:

– Новобрачная, привет!

–Я не новобрачная, Катя. Я, скорее всего… Ну, как бы это выразиться точнее… Я – невеста по почте, – глубокомысленно произнесла Ляля.

– Как? Как, ты сказала? Невеста по почте? – Глупее я ничего в своей жизни еще не слышала. Права, наверное. Поддерживаю!

– Катя, я боюсь выходить снова замуж. Ну не могу я выйти за человека, которого даже не видела! Вот пусть приедет, а мы с тобой на него посмотрим. А там видно будет. Я так думаю.

– Правильно думаешь.

– Как твои дела, Катерина? У тебя есть новости? Ты фотографии заменила на сайте?

– Нет. Я посмотрю, что получится у тебя, – хихикнула Катерина, – мне ужасно интересно!

–А мне то, как интересно! Честно говоря, я три года переписываюсь с разными мужиками, но пока ничего не выходило. А тут! И даже без фотографии. Как-то страшно, – с сомнением в голосе сказала Ляля и вздохнула.

–А ты не сомневайся! Не понравится, скажешь, что передумала. Пусть он сначала приедет! А то болтать, – дело нехитрое. Это они все умеют. Лапша потом на ушах висит… Длинная! Никакими вилками не снимешь! – засмеялась Катерина.

– Их выводят в марте. Третьего числа. Ну, вот и поглядим.

– Конечно, посмотрим. На Красную площадь можно сходить. Или в наш любимый ресторан зайдем. Там торты и суши подают хорошие, – не унималась Катерина.

– Ты все о еде. Наверное, на своей диете сидишь снова?

– Ну да, как обычно! Ем все без соли и без сахара. Но не по пятницам!

– Правильно! По пятницам у нас суши, торт и кофе! Без сахара!– расхохоталась лучшая подруга.

Девушки весело рассмеялись.

Утро в гарнизоне начинается рано. Филипп быстро встал, надел свою зеленоватого цвета форму, умылся, добро условия позволяли, и по привычке посмотрел на стол, который стоял рядом. Там фотография Ляли. Она привычно улыбалась, и по обыкновению ласково, как ему казалось, смотрела на него. Его снова вызвало начальство. На этот раз, – генерал Морелли:

– Вы уже здесь, майор? У меня для вас небольшое поручение. Завтра вы поедете в Кабул. Там для нас есть специальная почта и нужно сопровождать груз с медикаментами. В гарнизоне недостаток перевязочных средств. Еще немного, и мы будем раненых тряпками перевязывать. Американцы с нами делятся неохотно. И еще, в госпиталь нужно доставить нескольких раненых бойцов. А сейчас, пойди сюда, сынок, посмотри на карту. – Он подошел к столу, включил лампу, жуя свою сигару. – Посмотри сюда, вот здесь дорога уходит в ущелье. Отсюда на вас удобнее всего напасть. Смотри внимательно. С гор, могут вас обстрелять. Береги себя. У меня осталась только твоя группа. А пополнение еще не прибыло. Вас заменят только в марте. А у меня хороших бойцов…, почти не осталось…, – горько произнес генерал. – Вот еще тебя потерять, я уже не смогу, понимаешь?