Невеста последнего принца
Шрифт:
Фредерике встала, подошла к окну и некоторое время задумчиво смотрела вдаль. Ей казалось, что если долго-долго смотреть, можно увидеть вдали шпили замковых башен Шатцфельза. Шатцфельза, в котором она прожила девятнадцать лет своей жизни, и который оказался, в итоге, далеко не сказочным замком.
Вернувшись в свои покои, Фредерике некоторое время не могла успокоиться. Магдалену, которая попыталась выяснить, в чем дело, без разговоров услала спать. Но к самой Фредерике сон не шел. Пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей, Рике начала перебирать на полке любимые книги. Внезапно ее внимание привлекла незнакомая обложка. Книги – не самый дешевый товар. И все же, Рике была готова поклясться, что этой книги она не открывала. Так как же она могла оказаться на ее полке?
Она взяла в руки томик, чтобы посмотреть, что за книга.
*** Пока Фредерике пыталась разобраться в собственных чувствах, три люнборгских принца (точнее, два принца и один молодой король) прижали к стене четвертого.
– Рихард, что ты себе думаешь? – Прямо спросил Его Величество Генрих Третий, который для братьев и дальше оставался просто Генрихом.
– Ты о Рике? – Не стал делать вид, что не понимает, принц Рихард.
– О ней самой. Что ты собираешься делать?
– Не знаю, - Рихард взъерошил пятерней волосы. – Наверное, дам ей выбор.
– А не кажется ли тебе, что этот выбор окажется для девочки неподъемным? – Серьезно спросил его принц Эрик. – Не забывай, ты имеешь дело не с практичной рыцарской дочкой, - он подмигнул. – Дочери вельможных особ, знаешь ли… - Я помню, - Рихард не поддался на подначку. – Я, конечно, сделаю все, чтобы она выбрала правильно. Но сколько можно? Во-первых. Я не хочу всю жизнь навязываться женщине, которая принимает меня по необходимости. Уж лучше действительно завести любовницу-горожанку, перед которой не надо устраивать преставления каждый раз, когда мне захочется женского внимания. Во-вторых, я не хочу всю жизнь ждать удара в спину. Позавчера – красавец-кузен, вчера – амбициозный родитель. А дальше что? Ученный братец, который нахватается вольнодумства на своих югах и приедет сюда, чтобы устраивать тут свою жизнь? Почтенная тетушка, решившая на старости лет оставить штифт и перебраться к сыну?
– Не сгущай краски, Рихард, - с легкой улыбкой покачал головой принц Гуннар. – Ты просто слишком долго оберегал свою девочку от жизни. Поверь, если она начнет смотреть на мир своими глазами, а не глазами дряхлых академиков-мечтателей, она повзрослеет быстрее.
– Не знаю я… - Раздраженно отмахнулся Рихард. – Я вывозил ее и в город, и в поместья… Что-то я не заметил особой тяги посмотреть на мир. Цветочки, бутончики… - Ну да, - Эрик улыбнулся. – Все-таки, надо было тебе жену в где-нибудь в наших провинциях подыскивать. А то у вас так: твоей жене – цветочки, бутончики, пташечки… А тебе – корзины, перины, горшки с гусиным жиром… - Смейся, смейся, - добродушно проворчал принц Рихард. – Посмотрю я на тебя зимой без корзин яблок и горшочков с гусиным жиром.
Генрих, слушавший полушутливую, полусерьезную перепалку братьев напомнил.
– Ну, ладно. То, что ты – Рихард – неисправимый рыцарь и романтик, мы уже поняли. Прекрасную деву ты неволить не будешь, значит, высокие башни и темные подвалы можно вычеркивать. – Он сделал вид, что что-то старательно черкает пером на бумаге.
– И ты?! Ваше Величество!
– И я. Шутки шутками, но какой у нас план?
– У вас – займитесь своими делами, - устало вздохнул Рихард. – И дайте мне, наконец, заняться моими. В тишине. Знаете, как хорошо нам было в Принценхаузе, пока все окрестности не заполонили эти придворные бездельники?
– Так увез бы ее куда-нибудь в поместье.
– Я бы и увез. Но коронация, но налоги… И все такое, что отодвинут – никак.
– Никак. – Молодой король помрачнел. – Если было бы по-моему, можно было бы прекрасно обойтись без коронации. Я бы подождал. Но отец считает, что больной король не пойдет государству на пользу. А целители уже даже не советуют, требуют, чтобы он поберег сердце.
– Вы меня так уговариваете, словно я вас виню, - вздохнул Рихард. – Просто, этот бой я должен выиграть сам.
Братья переглянулись и согласно кивнули. А Рихард, дождавшись, пока они уйдут, только вздохнул и безнадежно махнул рукой. Все равно ведь не успокоятся. Потом достал чистый лист бумаги и начал что-то чертить.
*** Фредерике смотрела на мужа и не узнавала его. Да, ей доводилось видеть Рихарда холодным и расчётливым. Но узнав его поближе, Рике привыкла думать, что это всего лишь маска. Сейчас же от всей фигуры принца, казалось, веяло холодом.
– Вы звали, Ваше Высочество?
– Спросила она, стараясь не выдавать свое волнение. Хотя она и понимала, что формально ее не в чем упрекнуть, совесть ее была не совсем чиста.
– Да, Ваше Высочество.
– Рихард вложил в эти слова достаточно иронии, чтобы Рике прочувствовал, и сколько фальшиво звучит сейчас эта вежливость.
– Звал.
Принц Рихард помолчал немного. Он стоял у окна, вглядываясь в темные аллеи дворцового парка. Казалось, он пытается высмотреть за деревьями что-то недоступное случайному взгляду. Рике вспомнила, как совсем недавно так же смотрела в окно. Интересно, что пытался разглядеть там принц?
– У меня не получилось стать вам хорошим мужем, Фредерике.
– Рихард не извинялся, не сожалел, судя по голосу. Просто констатировал факт. – Наверное, правы те, кто говорит, что я плохо старался.
– Ваше Высочество… Рихард… - Фредерике хотела сказать, что все это: эти сплетни, эти ссоры между ними, этот разговор – это какой-то нелепый фарс. Но интуиция подсказывала, что любые слова покажутся сейчас еще большим фарсом.
Если быть совсем уже честной, по крайней мере, с собой, она тоже не стала Рихарду хорошей женой. И ее тоже предупреждали, что она плохо старается. Но чего уж теперь… Поздно плакать над разбитой вазой. Надо выслушать мужа, а потом посмотреть, смогут ли склеенные осколки создать столь-нибудь пристойный вид. А в том, что им, скорее всего, придется договариваться заново, Рике не сомневалась. Наверное, именно поэтому предложение мужа ее ошеломило.
– Фредерике, я подумал, что нет смысла мучать друг друга. Давайте разъедемся.
– Ка-ак? – Фредерике показалось, что губы онемели, настолько тяжело дался ей этот вопрос.
– Вот так. Небольшой уютный замок недалеко от столицы и полное содержание я полагаю, вас устроит. Я уже распорядился подготовить документы, завтра вам их передадут.
– Я могу оставлять территорию замка? – Голос дрогнул, вопреки всем прилагаемым усилиям. В памяти всплыли картины семейной истории, столь красочно рассказанные кузеном Моритцем.
Но принца вопрос, казалось, искренне удивил.
– Конечно, что за вопрос?! Вы же не пленница. Вы вольны выезжать с визитами или принимать гостей, присутствовать на балах и устраивать приемы… Единственное, я прошу вас соблюдать осторожность. Несмотря на кажущуюся широту взглядов, бастарда я не приму.
– Как вы могли подумать...?!
– Фредерике захлебнулась возмущением и замолчала, осознав, что именно нечто подобное Рихард и мог подумать. И подумал бы, наверное, если бы не его ушлый братец с женой, благослови их Творец. Уж местные змеи постарались, чертовы куклы! Не зря Мелли предупреждала.
– А что скажут Их Величества? – оставалась последняя попытка. Потому что если она позволит ее сейчас отослать, обратного пути во дворец ей не будет.
– Которые? – Голос Рихарда был все так же до безразличия вежлив. – Его Величество Генрих с супругой знают. А Его Величество Эрих… У него трое счастливых сыновей. И внук-кронпринц, которому, дай Творец, в скором времени последуют другие. Думаю, один формальный аристократический брак отец с мамой как-то переживут.
– Ну, что же, тогда давайте прощаться… - На этот раз голос не дрогнул.
– Давайте. – Что-то во взгляде Рихарда насторожило Фредерике. И не зря.
Принц подошел к супруге, но вместо того, чтобы вежливо поцеловать воздух на ее рукой, как предполагалось по ситуации, он неожиданно сгреб Фредерике в охапку и крепко поцеловал.
– Что вы делаете?!
– Прощаюсь со своей женой. Все эти месяцы я старался быть нежным, понимающим, ненавязчивым мужем. Как оказалось, зря. По крайней мере, в это вечер я могу просто побыть собой.
– Думаете, так у вас лучше получится? – Сейчас в Рике говорили одновременно и обида, и злость, и противоречие. И еще какое-то чувство, определить которое она затруднилась бы и сама.
– Желаете попробовать, Ваше Высочество? – Он был сама ирония.
– А, знаете, Ваше Высочество, - передразнила голосом, - желаю.
– Без обид? Что бы ни случилось?
– Без обид…