Невеста последнего принца

Надвинув поглубже шляпу, Рихард шел знакомым переулком, стараясь не попадать в свет фонарей. Тех, что добрые люди зажигают по вечерам над дверью, указывая путь прохожим и отпугивая любителей поживиться в темноте чужим добром. В дневное время Рихард очень даже одобрительно относился к такому гражданскому рвению. А вот вечерами иногда проклинал особо ретивых.

Нет, Его Высочество не задумывал ни государственного переворота, ни банальной кражи. Но вокруг королевской семьи и так слишком много лишних глаз и ушей. Лишний раз радовать сплетников не хотелось. Тем более, если в истории была замешана честь дамы. Ну, точнее, что от той чести осталось после семи лет пылкой любовной связи.

Им с Греттой и так было непросто. Ей, добропорядочной девице из хорошей семьи, не следовало шастать по ночному городу. А ему, молодому Министру финансов Его Величества и, по совместительству, третьему сыну

правящего монарха, почти невозможно было выкроить время для встречи днем. Да и хорош был бы он, появись он посреди бела дня на улице. Какое уж тут тайное свидание, если целый город знает тебя в лицо.

Но если извернуться, многое становится возможным. И Рихард изворачивался все эти годы, пытаясь свести вместе два разных мира. Тяжелее всего было смотреть при встрече в глаза мастеру Арнольду Но уважаемый мастеровой старательно делал вид, что не замечает ни ночных отлучек дочери, ни странностей ее ухажера. Поначалу Рихард, было дело, подозревал мастера в поиске выгоды. Но, как он понял с годами, дела у мастера и так шли неплохо. А молчал он исключительно из уважения к королевской семье. Ну, и в надежде, что рано или поздно кто-то из молодых сам образумится.

Если честно, Рихард и сам понимал, что интрижка с красивой горожаночкой изрядно затянулась. Страсть, вспыхнувшая между ними, давно должна была уже угаснуть. Но что поделать, если вместо безразличия, страсть сменилась другим чувством. И за это чувство Рихард был готов бороться даже с отцом. Вопреки здравому смыслу. Безо всякой надежды на победу. И, надо признать, до поры, до времени ему это удавалось. Пока Гуннар (отдельное спасибо тебе, братец!) не умудрился проиграть свою дипломатическую партию. И теперь Рихард понятия не имел, как объяснить Гретте. Почему именно им приходится расплачиваться за просчет дипломатов.

Рихард чувствовал себя преданным еще и потому, что и отец, и старший брат встали на сторону Гуннара. «Пойми», - уговаривал отец, - «Гуннар, конечно, допустил ошибку, продешевив. Но эта ошибка спасла жизни нашим подданным, а не погубила их. Поэтому, да, платим дорого, но уж как есть». Примерно, в том же ключе высказывался и Генрих.
– Отец! – Не выдержал как-то Рихард, прибегая к последнему аргументу, - Ведь ты сам сказал в свое время Эрику: «Соблазнил – женись. Нравится – женись тем более».
– Сказал, - не стал отпираться Его Величество Эрих Пятый. – Вот только вы поздно опомнились. В отличие от Эрика, сам факт соблазнения ни тебя, ни твою, гм, подругу добрые семь лет нисколько не тревожил. Так что вряд ли стоит о нем вспоминать теперь.

В общем, принц Рихард мог бунтовать, сколько душе угодно. Но брачные договора уже подписаны и день его свадьбы с княжной Марией-Фредерикой назначен. Скоро об этом «радостном» событии храмовники прокричат со всех кафедр королевства. Издатель столичного новостного листка радостно подхватит эту новость. Все, что оставалось Рихарду, то поговорить с Греттой. После семи лет верности она заслуживала хотя бы того, чтобы узнать подобные новости из первых уст.

Открыв своим ключом дверь арендуемого им домика (вообще-то, Рихард исправно платил отставному военному, чтобы тот арендовал дом на свое имя), принц вошел внутрь. В маленькой прихожей на столе стояла одинокая свеча. Рихард огляделся. Ставни на окнах подогнаны были плотно, так что снаружи не было видно, горит ли свет в дальних комнатах. Судя по отблеску света в дверном проеме, Гретта ждала его на кухне.

Однако, на кухне принца ожидал сюрприз. В очаге мирно теплились угли, на низком крюке висел малый котелок, в котором булькало какое-то ароматное варево. А за отскобленным добела дубовым столом сидела не Гретта, а ее отец – мастер Арнольд собственной персоной. И, хотя за спиной принца Рихарда стояла долгая и мощная династия, на короткий момент он замешкался. Все-таки, объясняться с любимой женщиной – не то же самое, что с ее разгневанным отцом.

Хотя, разгневанным мастер Арнольд не выглядел. Скорее, деловитым. Он сосредоточенно чертил угольком на листе бумаги. Услышав шаги, встал и поклонился, приветствуя представителя королевской семьи. Однако, и Рихард слегка склонил голову в ответ, отдавая дань годам и званию мастера. Да и потом, не время и не место сейчас гонор показывать.
– Здравствуйте, мастер!
– Здравствуйте, Ваше Высочество!

Два приветствия слились в одно. Потом мастер почтительно замолчал, предоставляя принцу начать разговор первым. Рихард воспользовался этим, чтобы сразу выбрать нужные ему тон беседы.
– Присаживайтесь, мастер, - радушно, словно и не застал гостя, хозяйничающим на своей кухне, пригласил он.
– Да, спасибо, Ваше Высочество, - мастер Арнольд снова уселся на стул. Рихарду на миг подумалось, что чем-то они похожи: стул и мастер. Оба одинаково кряжистые, непарадного вида, однако же, надежные.
– Я понимаю, что нам давно пора бы поговорить, - осторожно начал принц, прощупывая почву. Эх, братца бы сюда! Гуннар, хоть и гад редкий,

но свой хлеб дипломата есть не зря. Рихард же этими словесными кружевами пользовался исключительно тогда, когда положение требовало, предпочитая емкие цифры пустым разговорам. – Но, если можно, сначала я хотел бы поговорить с Греттой.
– Хватит, наговорились, - недовольно буркнул мастер, но, опомнившись, поправился. – Не получится, говорю, с Греттой, Ваше Высочество. Было время, я вам говорить не мешал.
– А теперь что же? – Рихард нахмурился. Узнает, какая тварь выдала информацию до официального объявления, собственноручно шкуру спустит!
– А теперь, пришла пора вспомнить, что одними разговорами сыт не будешь, - не дал сбить себя с толку мастер Арнольд. И то, гильдейский мастер – это вам не мальчишка с улицы. Не только любой аристократ, но и сам король трижды подумает, ссориться ли с гильдиями. – Вам отвара налить, Ваше Высочество? Поговорить бы действительно надо.
– Надо, значит надо, - не стал спорить Рихард, нутром чуя какой-то подвох. – Наливайте.

Держа в руках кубок с теплым варевом, принц Рихард вдыхал запах ароматных трав с Пустоши и верескового меда. И слушал. И чувствовал себя полным дураком, если не сказать больше. А мастер Арнольд рассказывал. Степенно, словно не с принцем разговаривал, а на собрании гильдии. Хотя, там как раз почтенные мастера, бывало, и за грудки друг друга хватали. Усилием воли принц заставил себя вслушиваться в слова.
– Мы с мастером Акселем давно уже сговорились, - продолжал тем временем мастер Арнольд, глядя куда-то мимо Рихарда. – Семейство надежное, дела ведут справно. Да и вообще, с пониманием. Ваши с Греттой дела семейному интересу – не помеха, это, я думаю, всем ясно. В общем, подождали мы немного, чтобы ваше Высочество не обидеть, но пора и честь знать.
– А Гретта что же? – Рихард почувствовал, что где-то глубоко в сердце кольнула обида. Он, значит, места себе не находил, пытаясь придумать, как необидно сказать Гретте об отцовских планах. А она просто прислала отца, сообщить о своей скорой свадьбе.
– А что – Гретта? – Мастер Арнольд удивился вопросу. Или, что более вероятно, сделал вид, что удивился. – Я и так ей много воли дал, но не вечно же ей гулять. Да и вообще, кто в таких вопросах девицу спрашивает?
– Кто вообще спрашивает молодых, - вздохнул принц. – Можно мне с ней хотя бы поговорить? Просто, попрощаться?
– Так это… - отец Гретты, наверное, впервые с начала разговора по-настоящему стушевался. – Уехала она, Ваше Высочество.
– Как, уехала?
– Да вот так, просто уехала. Сегодня с отливом корабль с товаром ушел в Хаммаборк. Товарищ мой ехал, вот я с ним Гретту и отправил. Чтобы под присмотром была, пока жениху с рук на руки не передадут. А прощания, проводы – чушь это все, если вы меня спросите. Только лишние слезы.
– Я люблю ее, - Глядя куда-то в угол, мимо мастера, глухим голосом сказал принц Рихард.
– Так и любите, на здоровье! – Неожиданно зло хмыкнул мастер Арнольд. – Кто ж вам запретит-то? Любить – любите, а семью девочке рушить не смейте. А то так и осталась бы в девках: ни за вами, ни за кем.
– Будь моя воля, я счел бы за честь назвать Гретту своей женой, - тихо ответил Рихард.
– Так и назвали бы, кто ж вам мешал? Оно понятно, принцам мы не ровня. Так выдали бы девочку за какого-нибудь старого хрыча из благородных. Рыцаря, или даже барона. А уж через годик-другой спокойненько женились бы на вдове. Вы ведь – не кронпринц, вам - не зазорно.

Видя, что принц полностью погрузился в свои думы, мастер сокрушенно покачал головой: «Эх, молодежь…». Оставив на столе ключ от дома, который когда-то Рихард собственноручно вручил Гретте, мастер пробормотал что-то извинительно-прощальное и вышел. Стук входной двери вывел принца из оцепенения. Двигаясь, словно человек, получивший тяжелый удар, Рихард встал. Не задумываясь над тем, что делает, он сгреб оставшийся жар кучкой в углу очага, снял с крюка котелок с остатками травяного отвара и, забрав с стола свечу, пошел наверх.

Маленькая спальня встретила Рихарда темнотой и тишиной. Ставни были плотно закрыты, надежно защищая обитателей от холодного ветра и случайных взглядов. Только в маленькое отверстие посредине пробивался тонкий луч лунного света. Кувшин для воды был пуст, постель не разобрана. Никто не позаботился сегодня прийти заранее, придавая уют их тайному гнездышку. Не хотелось ничего, только рухнуть на кровать, не раздеваясь, и притвориться, что происходящее – всего лишь дурной сон.

Но в добротном домике, годящемуся для добропорядочных бюргеров, не было места широким дворцовым кроватям. Поэтому пришлось снимать сапоги и забираться в спальную нишу у стены. Закрыв за собой дверь, Рихард лег на спину, закинув руки за голову. Постель пахла чистым бельем и лавандой. Это был любимый запах Гретты. Больше всего хотелось выть, но Рихард оставался принцем даже наедине с собой, что бы он там сам о себе ни думал. Все, что он позволил себе, это вцепиться зубами в край рукава и дышать, с каждым хриплым стоном выдыхая скопившуюся внутри боль.