Невеста с огоньком, или Герцог с дымком
Шрифт:
Эйдан, бледный и все такой же Красивый, застывшей скульптурой возлежал на узком диване. Лекарь запретил перемещать раненого, пока тот не сможет встать сам. Даже замыть кровь с обивки не дозволил.
– Сир Эйдан, – опустилась рядом с диваном, утопив обмякшие колени в ворсе ковра. – Вы хотели меня…
– Хотел. Как же хотел, Эллайна! У нас был уговор, а ты не пришла, – проворчал мой супруг, с хриплым стоном поворачивая голову набок.
– Ох, могла ли я… да и нужно ли теперь? – пробормотала, путаясь в мыслях. – А
В груди жалобно всколыхнулось обвинение, но потухло, стоило взглянуть на измученное лицо младшего герцога. Такое же белое, как свежий снег на горах Ташера. Мертвый лес вытянул из мужчины почти всю жизнь.
– Подай, – он брезгливо кивнул на искусно выточенную трость, что стояла у изголовья. И я спешно сунула костяную рукоять в подрагивающие пальцы. – Это отцовская…
– Не думаю, что вам уже можно вставать, – прошептала неуверенно, пока Эйдан неловко тыкал наконечником в ковер и пытался придать телу вертикальное положение.
– На мне… долг Севера, – просипел муж, ловя меня в фокус покрасневших глаз. Вяло улыбнулся, найдя свою супругу все еще привлекательной. – Я должен прийти в себя до третьей Великой ночи.
Упрямо сжимая трость в кулаке и подбадривая себя потоками легкомысленного ветра, Эйдан криво уселся на диване. С тяжелым выдохом откинулся затылком на мягкую спинку и замер.
– Как до третьей? – я не сразу сообразила, о чем он толкует.
– Я был глуп… как же глуп… – не открывая глаз, Эйдан протянул руку и погладил мою похолодевшую щеку. Коснулся высокого шерстяного ворота, медленно пересчитал жемчужины-пуговицы. – Ты прекрасна даже на ощупь, Эллайна. Жена моя. А я… немощен, как древний старец! Ох, какой идиот! Но ты не печалься, не печалься, все будет.
– Что все? – я вскочила с ковра, прикусывая губы.
– Лекарь обещал поставить меня на ноги за неделю. А при должном усердии – и за пару-тройку дней, – он открыл глаза, нашел меня взглядом и подманил пальцем. – Я буду очень, очень усерден в тренировках. И к моменту, когда объявят третью ночь, я дойду туда сам.
– Куда туда? – я попятилась от него, ошалело хлопая ресницами.
Кто-то из нас двоих точно безумен. Не удивлюсь, что я. Да, точно! Я спятила еще там, в саду, на варховом камне.
– К алтарю, моя дражайшая, – грустно улыбнулся Эйдан, с трудом удерживая костяную рукоять в трясущихся пальцах. – Теперь, обещаю, я буду терпелив. Никаких больше статуй «снежного рыцаря» и смертельных охот.
Ему не сообщили? Ни лекарь, ни леди Кет? Никто не снял этого бремени с моих хрупких плеч?
Но разве не понял он сам, еще на рассвете предыдущего дня, что в Ташер пришло последнее тепло? Что север стоит на пороге зимы?
Впрочем, да… Мертвый лес холоден, что склеп, темен и неуютен. В нем трудно отыскать свет и тепло – так рассказывал Браксаард.
– Она… Она уже была, – выдавила из себя, пятясь все дальше от граксова
– Не говори глупостей, Эллайна. Я потомственный северянин. Я бы знал, я бы понял, – Эйдан помотал головой, рассыпая по плечам слипшиеся серебряные пряди. – Я бы…
Он часто сглатывал, окрашивая лицо то неверием, то скорбной догадкой, пока я бежала к окну. И зажмурился яростно, когда распахнула шторы.
Оттуда, из-за расчерченного изысканной железной клеткой стекла, на нас смотрела зима. И яркие вершины пылающих охранных башен.
– Снег… и огонь… – просипел младший герцог. – Откуда там снег, Эль? И откуда… огонь?
Тошнота рванула к горлу так резко, что я порывисто склонилась над медным тазиком для умывания. Исторгла из себя и северный завтрак, и остатки искорок. Вытерла лицо полотенцем, зажмурилась, не в силах смотреть в глаза своему мужу. И, шатаясь, на ватных ногах выбежала в замковый коридор.
– Почему? – уткнулась бешеным взглядом в благородное лицо леди Кетрисс.
– Эллайна…
– Боги севера, почему? Почему вы ему не рассказали? – голос сорвался на крик. Я растерла докрасна щеки, взлохматила волосы. Ослабила удушающе тугой ворот платья, сорвав пару пуговиц. – Зачем оставили это унижение для меня?
Я скатилась по каменной стенке на пол, сжалась в тугой комок, оцепенела, заморозилась накрепко… Нет, мой огонь меня сейчас совсем не грел.
***
Нетфорд
Проскоблив спиной стену, ланта Экарте сжалась у его ног и замерла. С высоты герцогского роста она напоминала небольшой валун, обернутый серо-голубой шерстяной тканью. С огненно-золотой вершинкой замотанных в узелок волос. Девушку било дрожью, тонкие пальцы вздрагивали, изо рта доносился тихий поскуливающий присвист.
– Эллайна, тебе нужно встать, – Кетрисс склонилась над южанкой, пытаясь разогнуть, расправить этот комок. Но девушка не двигалась: лишь присвист стал громче, и к нему прибавилось характерное хлюпанье.
– Зачем вы со мной так? Я разве виновата в чем-то перед Севером? – Эллайна подняла мокрое лицо, сверкнула огромными глазами, полными слез.
Смотрела ровно так, как вчера в саду. Диким затравленным зверьком, отправленным на заклание. Поскуливала жалобно, согнувшись под неподъемной ношей.
Если бы мог, он бы снял ее с хрупких девичьих плеч. Перекинул бы на свои – крепкие и к тяжести долга давно привыкшие.
– Нет, нет, дитя… Ты спасла крепость, щедро одарив огнем, какая в том вина?
Жена Эрфорда, заменившая братьям мать, обеспокоенно поджала губы. Она была женщиной спокойной, доброй, исполненной благородства. Но при нужде обретала твердость духа и истинно северную крепость, не всякому ташерцу доступную. Иногда казалось, что на леди Кет, а не на старшем герцоге держится граксова крепость.