Невеста с огоньком, или Герцог с дымком
Шрифт:
– Если супруг предлагает прогулку, надобно соглашаться, дражайшая, – строго процедил младший Эквенор и сжал свободной рукой мое запястье, скрутив кожу до боли.
Грудь надорвало необъяснимо гадостным чувством. Разум робко напоминал, что это мой муж, благословленный на союз богами, дарованный мне законами севера и юга… Но неприязни это не отменило.
Я не забыла. Ничего не забыла. Всякий раз, когда Эйдан сталкивался с «дражайшей супругой», он или глядел мимо, или смотрел на меня, как на нашкодившую липкую пакость.
Чем дольше я жила в крепости, тем меньше мне нравилось находиться в обществе «Красивого» герцога. Из всех переменчивых масок, носимых «северным ветром», мне ни разу не доставалась та, которую нахваливала леди Кет. Обходительная, учтивая, легкая, щедрая и веселая… Эйдан жалел для меня своих лучших качеств. Видимо, берег для кого-то другого.
А после ночи в покоях «не того Эквенора», не имевшей ничего общего с актом милосердия, компания «того» стала невыносимой. Внутри сворачивался клубок ледяных змеек – дурных предчувствий. Особенно страшила мысль, что муж получит от целителя дозволение на близость. И вскоре заявится в наши супружеские покои за наследником.
Я говорила что-то про апатию и равнодушие к грядущей судьбе? Нет, нет, под ребрами снова клокотало, вспыхивало несогласием!
– Вы истинно переменчивы, сир, – прошептала сбивчиво, разглядывая наморщенный лоб мужа. – Столько раз я приходила сюда в надежде застать вас за прогулкой, в мечтах увидеть благосклонную улыбку… А теперь я устала, сир Эйдан. Запуталась и растеряла силы. И иду в свою комнату.
– Вы идете. Со мной. Гулять, – с нажимом произнес младший герцог, стискивая кожу, точно железными оковами.
Я дернула руку раз, другой, желая свободы. Но та не поддавалась, намертво захваченная чужими пальцами. Рукав платья опасно задымил, наполняя зимний сад едким ароматом.
– Что вы творите, дражайшая? – брезгливо дернулся Эйдан, когда пламя с рукава перекинулось на его шелковый поясок.
– Знакомлю вас со своим огнем, – выдохнула нервно, весьма слабо контролируя происходящее. – Вы ведь с такой охотой собирались его взять… Так берите, мне не жалко.
– О, дражайшая, я возьму… – Эйдан зыркнул на меня так, что чуть душу из тела не вышиб.
– Пустите! – шикнула на него и вырвала запястье. – Я не пленница и не рабыня. Я ваша жена… к прискорбию. И если вы захотите со мной прогуляться, то извольте заранее предупредить о своих намерениях, ваша светлость.
На коже проявился некрасивый красный след, и мои мстительные искры возмущенно набросились на подол светлого герцогского халата. С аппетитом прожевали тонкую ткань, оставив черные подпалины.
Лицо Эйдана перестало подходить для журнальной картинки. Скривилось, съежилось, пошло розовыми пятнами… И я решила оставить его наедине с «пожаром в штанах».
В такой форме я могу
Глава 21
Бросив обоих герцогов, от которых меня швыряло то в жар, то в холод, в зимнем саду, я направилась в замковую библиотеку. Совсем не те книги я искала в прошлый раз! Ни поэзия, ни философия не спасут южанку Эль Экарте.
– Законы… Законы Ташера, – бубнила себе под нос, набирая целую охапку толстых и тонких книжек. – «Брачные ритуалы севера», «Супружество и магия», «Традиционный уклад жизни гор»…
В серебряной чаше были аккуратно сложены свитки, скрепленные магией и потому нерушимые. В одной из бумаг я узнала дядюшкин почерк… Моя «брачная дарственная». С весьма обидной формулировкой!
«…Обязуется одарить Север огнем, отдать долг Юга, – шевелила я губами, прыгая взглядом по строчкам. –Скрепить супружеский союз с сыном Эквеноров… Одарить род мужа наследником, если тому не будет препятствий, законных или магических… В случае, если Север найдет причину, чтобы отказаться от дара Юга, графство Экарте обязуется принять деву Эллайну обратно».
Превосходно! Выходит, Ташер еще и отказаться может? Вернуть меня дядюшке как «неподходящий, порченый товар»? И в каких, граксова бездна, случаях такое практикуется?
Несмотря на омерзительный тон формулировок, мне вдруг очень захотелось быть возвращенной. Пусть и порченой, и не подошедшей… Но отданной обратно – в мою сочность лугов, в мое жаркое лето, в мои вольные прогулки.
В мой простой быт, наполненный глупыми радостями молодой девушки. Всей этой чепухой, смешливостью, шутками, болтовней. Нелепыми страхами, бережно хранимыми воспоминаниями, беспочвенными обидами…
Я порой так злилась на леди Беатрис за ее прижимистость и надменность. И на Азару – за самолюбие и вздернутый нос. И даже на дядю, что порой будто бы умудрялся забыть о нашем родстве. Но сейчас я по ним так скучала, что зубы сводило болью, а за щеками скапливалась соль.
Мой Юг. Мой любимый солнечный Юг, такой жаркий, что пот испаряется с кожи белой дымкой…
Грудь защемило тоской. Как бы мне хотелось показать сиру Нетфорду тот, другой Эшер, настоящий. Который нельзя не полюбить!
С теплыми зелеными водами, в которых можно купаться целый день. С сочными фруктами, которые можно срывать прямо с деревьев и есть, протерев кожуру о подол платья. С длинными золотыми колосьями, что танцуют на полях, тянущихся от графских окон и до самого горизонта…
Мне хотелось свободы. До хрипов в груди, до хлюпанья в носу. Я южанка, потомственная, рожденная на Эшерской земле. Ее плодородные грунты и уютное тепло давно проникли в мою кровь, наградили ее огнем. И северянкой мне не стать никогда.