Невеста смерти
Шрифт:
— Эх, — тяжко вздохнул префект, чувствуя и свою вину за то, что послал эту немного неловкую и невысокую женщину в бой вместе с закаленными воинами. Но он понимал в тот момент, что другого врача под рукой нет, даже был бы Кезон, тот не пошел бы. И еще он понимал с цинизмом опытного воина — случись что с Ренитой там, для привезенных в лагерь раненых он легко нашел бы врача, хоть в том же храме Эскулапа, хоть отозвал бы временно у урбанариев или вигилов. — Ладно, я подумаю. Иди.
Ренита, едва переведя дыхание и поспешно обмывшись, сменила тунику, почти не заботясь о том, что ее могут и увидеть пациенты, ожидающие своей очереди на
Она еще не успела даже осознать весь ужас ситуации, в которой оказалась на поле боя — все мысли о страхе отлетели прочь, едва она увидела первые брызги крови на обнаженных руках и доспехах спекулаториев. Ренита заставила себя забыть о том, что так и не успела отдышаться после долгого бега, перемежавшегося с быстрым шагом, которыми они добирались до места. Она впервые вынуждена была бежать так долго, да еще и в норовящем куда-то съехать панцире, с закрывающем половину обзора тяжелом шлеме. Она порадовалась, что схитрила и не надела ни поножей, ни наручей, пользуясь общей спешкой — понадеялась, что не строевой смотр и никто не будет приглядываться. Единственное, чем она себя утешила — что плоду в ее чреве пока что ничего не грозит: она просто активно дышит свежим воздухом, они же не вигилы, работающие по несколько часов в дымящих и чадящих обгорелых развалинах. А брюшные пластины доспехов защищают живот вполне надежно — в это ей хотелось верить.
Уже на полпути она стала отставать, и кто-то из ребят подхватил ее под руку:
— Что-то наша медицина не внушает уверенности в ее здоровье.
Она вспыхнула, колкий ответ попросился на язык. Но она вовремя осеклась — грубить сейчас даже не то что не время и не место, но и просто дыхания не хватит.
— Давай сумку, — быстро сказал ей другой спекулаторий, тоже бегущий рядом.
Она было потянулась снять на бегу ремень тяжелой, битком набитой бинтами кожаной сумки, висящей у нее на широком ремешке через плечо, но остановилась — а если бой начнется вот сейчас? Что она с радостью бы отдала, так это меч, все равно не была уверена, что сможет пустить его в ход сейчас — слишком жив был в памяти страх того дня, когда она неожиданно для себя отбила у разъяренной толпы молоденького раненого урбанария. Да и то, не подоспей вовремя спекулатории, не известно, чем бы все это кончилось.
Но пока она боролась с собой, с дыханием, съезжающими тяжелыми для ее плеч доспехами и удивлялась в очередной раз, как умудрялась все это носить с завидным изяществом Гайя, они прибежали, и Ренита услышала отрывистые команды Дария, голос которого звучал совсем не так, когда он шутил и смеялся с ней или друзьями.
— Ренита, — окликнул он ее. — Не высовывайся. Сиди вот здесь. Яр небольшой, но сухой, я проверил. Закрыт кустарником. И тебя не достанут, и ребята знают теперь, куда ползти.
Она кивнула и юркнула в небольшое углубление позади луговины там, где она переходила в редколесье. Но едва увидев, как принял стрелу в незащищенное доспехами бедро один из ребят, только что помогавших ей преодолеть последние стадии пути — как приказ Дария начисто вылетел у нее из головы, и она понеслась к нему, на ходу выхватывая из сумки бинт.
По настоящему испугалась Ренита тогда, когда ее окликнул Таранис — даже странно, как они в круговерти событий и не заметили друг друга. Она привыкла, что муж если и посвящает ее в детали службы, то она у него вполне спокойна в сравнении с остальной когортой — вьет себе гнезда на деревьях или устраивается поудобнее на сухом и теплом чердаке, дремлет, изредка поглядывая, не идут ли поганцы. А тут бой, кровь, разъяренные мужские голоса, комья разбрасываемой тяжелыми
— Любимый. Ты…
И даже с облегчением услышала его горький выдох:
— Дарий…
И только тут заметила тяжело стоящего на одном колене Дария со стрелой в правом плече — причем меч, залитый кровью, он тоже держал в правой руке.
Ренита была в ужасе — получается, это она напророчила сероглазому красавцу очередную беду. Но ведь знала, предупреждала — не окреп он еще.
И вот Дарий наконец зашел в госпитальную палатку, пропахшую за сегодня удушливым запахом застывающей крови и мужского пота. Ренита велела капсариям поднять все пологи, чтобы свежий майский ветер вынес вон все миазмы и дал раненым лишний глоток свежего воздуха. Простудить их она не боялась — на улице тепло, да и укрыты все хорошо, напоены теплым питьем после мытья и перевязки.
— Вот и все, — закрепила она повязку на плече Дария. — Когда это ты успел помыться? Думаешь, мне было бы сложно тебе помочь? А то только рану лишний раз разбередил.
— Ничего страшного, — односложно ответил Дарий, и это было так непохоже на него даже усталого, что Ренита сочла, что он все же дуется на нее за поспешный визит к префекту, и не стала выяснять отношения сейчас, отложив разговор до лучших времен, тем более, что ее ждали еще несколько человек, раненых очень легко и потому оставленных напоследок. Их напоили, обмыли, и они могли вполне спокойно подремать на своих плащах в ожидании, пока она заменит им временные повязки на более тщательные и обработает как следует раны.
— Вот твоя койка, ложись, в палатку не отпущу, — показала ему Ренита на единственную свободную складную койку в конце палатки.
Он кивнул, сделал вид, что пошел туда, но едва она обернулась к следующему раненому и начала о чем-то его расспрашивать, заглядывая в глаза и трогая рукой лоб, как Дарий быстро выскользнул из полевого госпиталя и отправился в свою палатку. Он прекрасно видел, что Таранис ни с того ни с сего начал его ревновать к Рените, и не хотел давать лишнего повода, щадя прежде всего Рениту.
Таранис, получив задание лично от префекта попробовать разговорить хотя бы парочку пленников, не особо раздумывая даже, зашел к Рените, но не стал сразу ее окликать — хотел удостовериться, что она справилась со своими делами. Таранис прекрасно видел, насколько кровавым оказался бой, и даже перестал злиться в душе на префекта и Дария, чьим совместным, как он считал, решением оказалась там Ренита — все же многим ребятам повезло, что она хотя бы не дала им истечь кровью, пусть в поле и не было тех условий, к которым она привыкла в сполиарии цирка, встречая раненых гладиаторов сразу у Ворот жизни. Зато довезла всех живыми и уже здесь смогла сделать для них все, на что способна. Мужчина понимал, что его любимая бесконечно устала — видел же ее в лудусе после боев. Но сейчас и он должен был проявить жестокость к Рените, как бы ни жалел ее в душе.
— Ренита, — он негромко окликнул ее, склонившуюся с чашкой над раненым.
Она встрепенулась и кинулась к нему с привычными сполохами страха в глазах и уже была готова ощупывать его в поисках раны, но он успел схватить ее за руки:
— Тише. Ты можешь сейчас уйти отсюда?
Она замялась, оглядываясь на ряды занятых коек. Таранис заметил ее сомнение:
— Тебя есть кому сейчас заменить? Воду-то дать может кто-то?
— Да, конечно, капсарии. Но…
— Это не надолго. Поможешь мне допросить пленных.