Невеста сумеречной Тени
Шрифт:
— Очнулась! — всплёскивает руками отец, привлекая всеобщее внимание. Он подскакивает к софе, помогает усадить меня прямо и тихо спрашивает: — Лия, как ты?
Мама кидает на него строгий взгляд, — мол, нечего мужчине влезать в женские проблемы, — от чего он сразу тушуется.
— Спасибо, лучше, — храбрюсь я, отказываясь принимать последние полчаса своей жизни всерьёз. Боги, неужели Эмиль и правда это сделал? В тот раз мне потребовался месяц на окучивание его великокняжеской особы до официальной помолвки, а сейчас полторы недели — и готово? Хочется свернуться в комочек, обнять коленки и заплакать. Вот зачем, кто его просил!
— Мне бы на свежий воздух… — шепчу я, в надежде, что всё предыдущее как-нибудь забудется, и мы откатимся на ту точку, когда никакого предложения ещё не было.
— Всенепременно, дорогая, — говорит мама. Поспешно поднимаясь с софы, она протягивает мне руку.
Я с надеждой за неё цепляюсь, но не успеваю даже встать, как Эмиль спокойным голосом произносит:
— Я не услышал ответ, леди Лияра. Вы так обрадовались, что забыли сказать: «Да».
В его голосе сквозит издёвка, но почему-то её слышу только я. Неужели остальные не понимают, какой это фарс?!
Великий князь стоит за моей спиной, прожигая взглядом макушку. Остальная императорская семья тоже смотрит на меня, кто с любопытством, как Стефан, а кто и с пренебрежением, как вдова Софья. И все предвкушают ответ, даже маменька замерла в ожидании.
Но я не могу. Не могу открыть рот и отвергнуть предложение князя — только не так, не в такой обстановке. Но и сказать «да» я тоже не могу, ведь это снова отправит меня на плаху. «Где твоя храбрость, Лия? Просто „нет“ и всё. Одно слово, давай, у тебя получится. Плевать, что будет, ведь не казнят же меня за это? Ведь нет? Нет же?»
Делаю глубокий вдох, собираясь с силами, но Стефан снова путает мои планы.
— Дамы и господа, предлагаю пройти в столовую. Похоже, молодым людям нужно кое-что обсудить наедине. Даю слово императора, Эмиль не причинит вашей дочери вреда, господин барон.
О нет! Только не это! Цепляюсь за руку матери, словно за спасательный круг, сжимая пальцы так, что белеют костяшки. Нет-нет-нет! Не уходите!
Но увы, моё желание никого не интересует. Маменька мягко высвобождает свою ладонь из моих скрюченных пальцев и, целуя в висок, тихо шепчет:
— Всё будет хорошо.
Императрица Катарина тяжело поднимается на ноги. Ей помогает разочарованная Луиза — она явно хочет досмотреть увлекательную историю до конца. К гадалке не ходи, завтра вся столица будет знать о событиях этого вечера. Император подхватывает жену под локоть, папенька, бросив на меня извиняющийся взгляд, подаёт руку Софье. Они выходят в соседнюю комнату, двери с глухим стуком закрываются, а я остаюсь один на один с Эмилем.
Сердце тяжело бьётся где-то у горла, ладони потеют, и я впиваюсь пальцами в мягкое сиденье по обе стороны от себя. Нет сил даже поднять голову, закричать, сделать хоть что-нибудь. Я продолжаю тупо смотреть в пол, отрицая всё происходящее.
В поле зрения попадают носки сапог князя: он подошёл неслышно, шаги заглушил мягкий ковёр.
— А вы хорошая актриса, леди Лияра. На миг я даже поверил в ваш обморок.
Отпущенная колкость пробуждает во мне ярость. Вскидываю голову, чтобы посмотреть подлецу в глаза и высказать всё накипевшее, но Эмиль не даёт мне открыть рот.
— Выслушайте меня, Лия, а потом будете ругаться. Знаю, это не то, чего вы хотели, но другого выбора нет. Вы второй человек во всём мире, кто знает обо мне правду,
Он протягивает мне небольшую коробочку. Не хочу открывать, но пальцы против воли сами тянутся к замочку. Внутри на мягкой бархатной подушке лежит золотое кольцо с подозрительно знакомым бриллиантом. Круглый камень в девять карат весом отбрасывает ослепительные блики всех цветов радуги. Это же…
— Это тот камень, который вы носили в день нашей встречи, — тихо говорит Эмиль. — Надеюсь, теперь вы поймёте: у меня нет желания портить вам жизнь. Я всего лишь хочу сохранить свою.
Стискиваю челюсти, чтоб не выдать историю про собственную отсечённую голову, которую он, похоже, вознамерился отнять снова. Захлопываю шкатулку и протягиваю её князю.
— Нет.
— И всё? — осведомляется Эмиль. К шкатулке он не притрагивается, заложив руки за спину. Его голос спокоен, а я наоборот киплю от злости.
— И всё.
Я встаю на ноги — после обморока меня ещё шатает, но князь не делает попыток помочь, да я их и не приму. Оставляю шкатулку на сиденье и направляюсь к выходу.
— Скажите, что передумали, наврите про временное помутнение рассудка, придумайте какую-нибудь другую ерунду. — С каждым словом я говорю всё громче, стискивая пальцы в кулаки. — Ваша матушка с удовольствием уцепится за любой предложенный вариант и тут же подыщет вам правильную невесту, а не такую оборванку, как я.
— Неужели вас останавливает только это? — светским тоном спрашивает Эмиль, будто не замечая моего гнева.
— Я. Не. Хочу. Замуж, — отвечаю, чеканя слова.
— Любопытно, а мне говорили о вас совсем иное, — замечает он.
Ох уж эти осведомители! Мало мне проблем с прошлой жизнь, так ещё и от постоянных обвинений в матримониальных планах приходится отбиваться!
— Я не хочу замуж за вас, — припечатываю в ответ. — Кажется, я ясно дала понять, что не шучу, не заигрываю и не пытаюсь вас увлечь. Я всего лишь хочу, чтобы вы меня отпустили. Я уеду хоть сейчас, вы больше обо мне никогда не услышите и будете жить, как прежде, своей великолепной императорской жизнью. А мне оставьте мою.
Подхожу к двери в столовую. Сейчас я поверну ручку и всё выскажу вслух. Наконец, этот кошмар закончится. Пусть после него разразится буря, но с этим я как-нибудь справлюсь, лишь бы не снова пойти уже проторенной тропой к темнице.
Эмиль в два шага оказывается рядом. Он перехватывает мою руку и, не церемонясь, оттаскивает обратно к дивану.
— Кажется, я ясно дал понять, что не собираюсь вас отпускать. — Его голос обретает угрожающие нотки, опускаясь почти до шёпота. Князь прижимает меня к груди, не обращая внимание на отчаянные попытки высвободиться. — Это опасно и для меня, и для вас. Я сделал крайне щедрое предложение и надеюсь если не на ваше благоразумие, то хотя бы на расчётливость.