Невеста ветра
Шрифт:
– Другого выхода нет... – сказал он, словно извиняясь. – Уж прости...
Кристобаль кивнул и молча спустился в трюм; обратно он вернулся с топориком. Унаги как раз помог Велину выбраться на палубу, и теперь они все трое смотрели на капитана. Эрдан ощутил замешательство: кто же будет рубить?..
– Лучше бы вам перебраться на берег, – задумчиво проговорил магус. – Не знаю, что будет... потом.
– Собираешься все сделать
– А как иначе? – Кристобаль улыбнулся; так, наверное, улыбаются приговоренные к повешению. – Любого из вас она после такого дела на борт не пустит, это уж точно.
Троица переглянулась.
– Мы не сойдем, – сказал Велин, выразив общее решение.
Магус пожал плечами.
Обеими руками поудобнее перехватил топор.
И со всего размаху опустил его на то, что осталось от мачты...
Отплытие получилось суматошным и тревожным. Бурный праздник не прошел даром, и несколько матросов едва не опоздали – одному даже пришлось добираться до «Невесты» вплавь под улюлюканье товарищей. Он выбрался на палубу – мокрый, дрожащий – и поспешил ретироваться в кубрик, но все-таки получил по пути оплеуху от Бэра – удар, который в представлении грогана был очень легким, отбросил бедолагу на несколько шагов.
Крейн все это время простоял на полуюте с таким видом, что подойти к нему не отважился никто, даже Эрдан. Корабел наблюдал за капитаном с безопасного расстояния и вспоминал первый шторм, который им довелось пережить вместе, – тот самый, сплавивший воедино «Невесту» и ее капитана.
Точнее, он вспоминал последовавшее за штормом утро.
Сейчас у капитана было точь-в-точь такое же лицо, как в тот раз, когда ему пришлось самому обрубить остаток грот-мачты, чтобы дать «Невесте» возможность вырастить новую. Это произошло намного быстрее, чем Эрдан предполагал – всего за месяц, – но Кристобаль две недели пролежал в лихорадке. За это время мастер-корабел узнал о нем много интересного.
«Камэ, Камэ, неужто нельзя было обойтись без сцен?»
Зато теперь они, кажется, и впрямь расстались навсегда – даже если судьбе будет угодно устроить новую встречу, это уже ничего не будет значить.
«Невеста» вышла из гавани и взяла курс на юго-восток. Небо в той стороне затянули тучи, но Эрдан видел: пока что можно не бояться шторма. Им предстояла неделя пути, если не больше, и эта часть путешествия обещала быть самой скучной – разве что погода все-таки переменится в худшую сторону. Когда они преодолеют Окраину, начнутся ничейные моря – те, в которых мерры и люди чувствуют себя одинаково чужими. Вот там-то и начнутся настоящие приключения, а пока что оставалось лишь найти себе занятие на ближайшие семь дней...
Крейн, все такой же смурной, ушел к себе. Эрдан коснулся планшира, пытаясь хоть чуть-чуть подбодрить «Невесту» – в те дни,
– Каждому свое, – пробормотал он, не ожидая, что кто-то услышит.
– Есть те, кому предначертано чужое, мастер Эрдан! – сказала целительница, невесть как очутившаяся рядом. – Чужая боль, чужие переживания... как я от этого устала!
Корабел удивленно поднял брови, а Эсме в ответ на его гримасу лишь рассмеялась, коротко и печально. Он стоял и ждал, что сейчас целительница попросит: «Расскажите мне о Лэйфире!» – и отказать будет невозможно. Но девушка молча ушла.
Дни шли за днями; погода оставалась прежней – тучи над головой, противный мелкий дождь, редкие проблески солнца. Иногда море начинало волноваться, но это не доставляло особых проблем. Команда скучала, развлекаясь игрой в карты. Кузнечик уже не прятался по углам и заметно повеселел, но все-таки петь он больше не мог, а песен не хватало. Сандер старался как мог, извлекая из сирринга развеселые мелодии, но в них не было души, одно лишь мастерство. По ночам, в собачью вахту, он уже не пытался никого веселить, а играл то, что хотелось, – и от этой музыки зачастую на глаза наворачивались слезы.
Как-то раз Эрдан проснулся глубокой ночью – сел на койке, испуганно озираясь. Корабел никак не мог понять, что же его разбудило, пока не услышал доносящиеся с палубы звуки, похожие на плач, и поспешил туда.
По темному небу проплывали редкие тучки, луна казалась непривычно большой и яркой. «Невеста» следовала прежним курсом, и ничто вроде бы ей не угрожало, но все-таки тревога мастера-корабела никуда не подевалась. Он зябко обнял себя за плечи и подошел к фальшборту.
Сознание «Невесты» было слегка затуманенным, как будто фрегат дремал.
– Не спится? – Эрдан оглянулся и увидел Крейна – босого и лохматого. С самого отплытия из Ямаоки они обменялись едва ли парой фраз. – Я вот тоже...
Что «тоже», магус не договорил, принявшись торопливо приглаживать взъерошенные волосы: на палубе появилась Эсме. Целительница выглядела так, словно вовсе не ложилась, и на заспанный вид капитана не обратила ни малейшего внимания, равно как и на его татуированную спину. Магус редко появлялся на палубе без рубашки – не догадаться о том, что за черно-красные птицы были изображены на его клановом знаке, мог лишь полный идиот, а простым матросам незачем было знать, кто такой Крейн на самом деле.
Эсме знала, но птицы ее все равно должны были впечатлить.
«Выходит, она их видела раньше?»
– Я что-то чувствую, – сказала целительница. – Какое-то непонятное ощущение... вроде опасности нет, но все равно тревожно...
Магус кивнул.
– Мы втроем здесь оказались именно потому, что чувствуем корабль. Но угрозы в самом деле нет, и это радует.
– Я бы все-таки хотел понять, что происходит, – пробормотал Эрдан. – Люблю определенность.