Невеста
Шрифт:
— Её биологический отец — человек. — Невообразимо.
— Я думал, она бредит из-за лекарств. Или просто ошибается.
Я склоняю голову набок. — Что заставило тебя передумать?
— У Аны есть особенности. Такие, из-за которых я стал воспринимать слова матери не просто как бред, вызванный морфином.
— Какие, например?
— Во-первых, Ана не обращается.
— Ого. А она уже должна?
— Ребёнок оборотня обязательно обратиться. На самом деле, в полнолуние им сложно не обратиться. Её кровь тёмно-красная, а не зелёная. В то же время у неё
— Роско был, мягко говоря, не в восторге, да?
Он бросает на меня взгляд, выражающий явное преуменьшение.
— И она была сестрой того парня, который пах так, будто он метил на его место, — бормочу я, не подумав. Замечаю удивление Лоу. — Что? Я кое-что знаю.
— Роско никогда не был миролюбивым Альфой, но за последние несколько лет его позиция постепенно переросла в крайнюю агрессию. Он требовал контроля над определёнными демилитаризованными зонами и начал внедрять политику нулевой терпимости. За последние десять лет мы убили больше людей и вампиров, чем за предыдущие пять — и они убили больше нас. Вот тогда несколько его заместителей открыто выразили своё несогласие. Их недовольство встретилось новым всплеском насилия. В это же время в прошлом году от рук других оборотней погибло больше оборотней, чем представителей любого другого вида. Моя мать была одной из них, — он сжал губы. — Я вернулся домой, бросил вызов Роско и победил. Четыре его самых преданных заместителя выступили против меня, и я снова победил. Были и другие, всё слабее и слабее, и это казалось такой бессмысленной тратой… — он потёр челюсть ладонью. Я начинаю понимать, это его привычный жест, когда он размышляет. — Это была моя ошибка. Мне не следовало их оставлять в живых.
Я внимательно наблюдаю за ним, размышляя, хотел ли он вообще становиться Альфой. Интересно, что бы я чувствовала, возглавляя тысячи людей без истинного призвания к этому. По крайней мере, отец процветает в этой полном интриг политической жизни, кишащей обманом и мелкими стычками с другими членами Совета.
— Дай угадаю: те, кого ты победил, но оставил в живых, переименовали себя в Лоялистов и сейчас радикализируют молодых Максов, как одержимые.
Он кивает. — Это небольшая группа, но они готовы опуститься гораздо ниже, чем я могу себе позволить. И их поддерживает Эмери, пара Роско. Конечно, она всё отрицает, и она достаточно умная, чтобы не допустить, чтобы недавние нападения были связаны с ней, но у нас есть информация.
— Будь я на твоём месте, я бы следовала методам их обожаемого Роско и беспощадно подавляла любое инакомыслие.
Его губы чуть заметно тронула улыбка, словно он подумывает сделать именно это, и я тоже улыбнулась. Наши взгляды встретились на мгновение, прежде чем он продолжил:
— Ана не знает, кто её настоящий отец.
— А кого она считает…?
— Винсента. Он был ещё одним заместителем Роско, и они с мамой то сходились, то расходились на протяжении многих лет. На него напали на территории вампиров, когда Ане было около года. Все
— А как ты объяснил то, что она не обращается?
— Это не широко известно, да и есть другие причины, которые могут это вызвать, включая психологический блок. Они редки, но…
— Не так редки, как наполовину оборотень наполовину человек. Кто ещё знает?
— Джуно и Кэл, потому что мы выросли вместе, и они мне как семья. Ещё Мик. Он был одним из заместителей Роско, единственный, на кого могла положиться моя мать, когда меня не было. Кроме них, мама никому не рассказывала. Но я начинаю сомневаться в этом. Я могу только представить, что Серена может быть заинтересована в Ане…
— …потому что она наполовину человек. И если Серена знает…
— …тогда неизвестно, кто ещё в курсе, — заканчивает он.
Я барабаню пальцами по столу, обдумывая всё это. — Макс ничего полезного не рассказал о Лоялистах?
— Он мало что знает, кроме имён нескольких низкопоставленных членов. Лоялисты завербовали его, потому что у него есть связи с некоторыми из моих заместителей и лёгкий доступ к Ане, но они недостаточно доверяли ему, чтобы раскрыть что-либо. Он не знал, кому он должен был передать Ану.
— Ты думаешь, Лоялисты знают об Ане?
Задумчивая пауза. — Возможно. Но скорее всего, они используют моего единственного оставшегося родственника, чтобы заставить меня выслушать их требования. Они знают, что я полноправный Альфа, и что никто не сможет бросить мне вызов, — в его голосе больше смирения, чем гордости. — Это не самый продуманный план с их стороны, но они отчаялись. И чертовски раздражают, — он массирует переносицу.
— Разве они не могут просто отделиться и создать свою стаю?
— Пожалуйста, пусть делают что хотят, это сильно облегчит мне жизнь. Но у них нет ни ресурсов, ни необходимого лидерства для этого. Им нужен контроль над финансовыми активами стаи Юго-Запада. Эмери происходит из длинной родословной могущественных оборотней, и она считает это своим долгом. Но в течение последних нескольких месяцев Лоялисты саботируют строительные проекты, разрушают инфраструктуру, нападают на моих заместителей. Никто, кто прибегает к подобному, не должен контролировать крупнейшую стаю в стране.
— Даже курятником, если на то пошло, — сказала я, закусив нижнюю губу и обдумывая услышанное. — Кто отец Аны?
— Мама никогда мне не говорила. У меня сложилось впечатление, что у него уже была семья, и когда она попыталась рассказать ему об Ане, он…
— Не поверил ей?
— Да.
— Нельзя его винить. Итак, возвращаясь к Серене. Кроме тебя, только Джуно, Кэл и Мик знают об Ане. Кто-нибудь из них мог бы…? — я бросаю на него долгий, многозначительный взгляд, который, как я надеюсь, подскажет ему, чего я не собираюсь озвучивать.
Он качает головой и начинает обрезать корки с бутерброда. Я слежу за ритмичными движениями его рук, завороженная его грациозностью, и вспоминаю, что именно так раньше любила есть Серена, когда мы были… моложе Лоу, это точно. Я бы не подумала, что такой большой и страшный волк может быть таким привередливым в еде.
— Не хочу сеять раздор, и обещаю, что это лишь косвенно связано с желанием Джуно вырезать мне органы, но, может быть, тебе стоит проверить, не проболтался ли кто-нибудь из них.