Невезучая или эльфы, как они есть
Шрифт:
— Это значит, что в глубине души, Аня почувствовала страх. Она перестала доверять твоему самообладанию и решила действовать вопреки здравому смыслу, пока ты не вышел из себя окончательно, — и дядя неожиданно повысил голос: — И я громко объявляю хозяйке оазиса свою благодарность за то, что она не позволила Анне совершить эту глупость.
— Всегда, пожалуйста, — раздался шелестящий голос со всех сторон. — Когда закончите, ждем вас у озер.
Голос затих, деревья зашевелились, зашуршали и расступились. Перед нами открылась широкая тропа,
«Могла бы и пораньше так сделать», — мелькнула мысль, на которую сразу получила ответ.
— Не могла бы, — прошептал голос хозяйки оазиса у меня над ухом. — Гостей много. Не успеваю.
— А-а! — тихо протянула я. — Понятно, — и пока ощущение ее присутствие не исчезло, тихо попросила: — А Гарха можно сюда привести? Он где-то потерялся.
— Не потерялся. Он выполнят приказ Анроя — ловит скелет. Когда поймает, перемещу обоих.
— Спасибо, — слабо шевеля губами, поблагодарила хозяйку оазиса.
— Анрой поступил правильно, что наказал тебя. Ты могла погибнуть. В твоем состоянии открывать вход в лабиринт смерти смертельно опасно.
Хотела бы я испытать угрызения совести, но дядя не ошибся, я действительно испытала страх. Когда глаза Элиса полностью почернели, скулы заострились, а движения стали резкими и порывистыми, моим неосознанным желанием стало — сбежать, прихватив с собой Зазу, и переждать пока маг не успокоится. Я достаточно хорошо прочувствовала тот момент, когда Элис изменился, словно стал другим человеком, наша связь заледенела, и я перестала улавливать его эмоции.
— Я расскажу тебе, — совсем тихо шепнула Ришалис. — Ты должна знать это.
— Что? Что я должна знать? — я повернула голову, чтобы расслышать, о чем она будет говорить, но ощущение присутствия стало едва заметным, так что не уверена, что расслышала ее правильно: — Скоро?… Что скоро?
Я поднялась с большого ширвари, не забыв при этом погладить его по спине. Сразу ощутила отклик — легкое покалывание в кончиках пальцев. Малыши ширвари столпились вокруг нас, но вели себя тихо. Подошла Самайя.
— Больно? — спросила она.
— Где? — не поняла я.
Она показала мне на лоб.
— Немного, — смущенно призналась, так лоб все еще болел.
Неожиданно, но Самайя решила меня полечить. Она создала крохотный водяной шарик, ввела в него жёлтый листик и приложила к моему лбу. Сначала было ощущение прохлады, затем тепла и снова прохлады.
— О! — с улыбкой, потрогала свой лоб, когда Самайя убрала руку. — Спасибо!
— Не думала, что увижу, как тебя наказывают, — сказала она, нахмурив брови, и покачала головой. — Я не считаю, что ты в чем-то виновата. Если кто и виноват, то это Элис. Не нужно было затевать этот спор. Он с самого начала должен был предвидеть, что ты будешь против наказания хулиганки.
— Я не хулиганка, — вякнула джинния. — Я — Заза.
— Я с тобой не разговаривала, — отвернулась от неё длинноухая мисс Обида.
— А я с тобой, — тут же вздернула подбородок рогатая бестия. — Ты мне
— Девочки, — с тяжелым вздохом обратилась я к ним, — давайте не будем ссориться. Пожалуйста.
Молчание было напряженным, но спорить они не стали. Не из-за меня, конечно. В метре от нас дядя продолжал отчитывать Элиса, и к нему присоединился магистр Шамир, к ноге которого прижималась крупная ящерица с приплюснутой бугристой головой и весьма примечательными задними лапами. Овар магистра был полностью создан из тени, но внутри ящера горел светло-голубой огонь.
— Овар, — сказала я вслух, ни к кому не обращаясь.
— Что овар? — откликнулась Самайя, и тоже посмотрела на ящера.
— Это третий овар, которого я увидела, — пояснила свой интерес.
Самайя снисходительно фыркнула, мило сморщив носик.
— Ничего особенного. В Академии во время зачётов и экзаменов ты будешь видеть их на каждом шагу. К тому же без них не обходится ни одна практика.
— А ты? Ты тоже создаешь овара для практики?
— Упрощённый вид, чтобы не нервировать студентов-людей. Они такие глупые, — хихикнула Самайя, — верят, что облик их овара что-то значит.
Я вспомнила давний разговор с Рого, когда тролля морозило от одной мысли о том, что он выберет не тот образ своего овара, и вопросительно взглянула на Самайю.
— Ты не считаешь образ овара чем-то важным?
— Нет, не считаю. Какой бы образ не выбрал маг, если он талантлив и магически одарен у него и насекомое может превратиться в свирепого монстра, а у бездарности даже страшный дракон будет плеваться мыльными пузырями.
— Не знаю, что сказать, — рассеянно пробормотала я. — Возможно, ты права.
— Я права, — Самайя вздернула подбородок, подумала о чём-то, и, глянув в сторону Элиса, туманно улыбнулась. — Но это не значит, что я предлагаю тебе выбрать образ какого-нибудь безобидного пушистого зверька, тебе подойдет образ хищного зверя, от вида которого у любой отпадет желание с тобой знакомиться.
— И за что ты меня так «любишь»? — хмыкнула я, представив реакцию Самайи на моего овара.
— Я тебя не люблю, — не поняла сарказма Самайя. — Я тебя предупреждаю.
— О ком?
— О нас, — сверкнула она глазами на Элиса, — о тех в ком течет кровь эльфов. Мы собственники во всем: в дружбе, в общении, в деловых отношениях, в любви, в самых незначительных мелочах. Даже в обычных вещах — мы собственники.
О-о! Это я хорошо знаю. Когда мы с Элисом выплатим долг за любимый стол магистра Аеллира, он точно будет сниться мне в страшных снах, как напоминание. И это несмотря на то, что к своим носочкам, ожившим из-за заклинания Тираеля, я питаю искреннюю симпатию.
— Люди этого не понимают, — продолжила рассуждать Самайя, — они делятся на тех, кто считает нас просто навязчивыми, и тех, кто верит, что нами движет любовь — безумная, непонятная, но такая притягательная и недостижимая, что представители других рас её просто недостойны.