Невидимая нить
Шрифт:
– А его поймали?
– Нет, к сожалению. От Красной Армии он сбежал за границу, в Польшу, спрятав награбленное золото у озера. Эту тайну скрывал от всех. Лишь перед смертью раскрыл сыну. Однако что-то напутал, и сын во время войны не смог отыскать клад. А может, и случайность какая вышла. Первый сычуг вы нашли-то в воде. А по логике, не должен он был быть в воде. На берегу его спрятал Тигр. То ли взрывом, то ли сильным паводком его сбросило в воду. Вот и потерялась нить…
– А какую роль в этой истории играл дед Михай,
– спросили ребята.
– Тут уж совершенно ничего не понятно. Когда здесь свирепствовала банда Тигра, Михая Щетки не было. Тигр его знать не мог. Возможно, к леснику после гражданской войны, а может, и еще позже, заходили люди Терешки, что-то выспрашивали. Вот Михай и начал подозревать о кладе.
– Дед говорил, что в войну к нему приходили и требовали клад…
– Наверное, так оно и было. Мог даже появиться и сын Терешки. Но Щетка не отдал план захоронения клада. Можно не сомневаться, что липу специально спилил. Ульи - это для прикрытия.
– А я еще не верил Генкиной бабушке,- сокрушался Миша,- думал он хороший человек…
– Он нас в лесу выслеживал,- добавил Генка.
– Похоже, с вашей помощью надеялся разыскать клад,- сказал подполковник.- Потому и отдал найденные страницы и затем следил за каждым вашим шагом. Когда взорвалась мина, подумал, что вы погибли. Кто знает, чем бы для вас все кончилось, если бы повстречал Михай вас с кладом. Ну, да ладно с этим, разберемся. Я приехал сообщить вам другую весть.
– Какую?
– не выдержал Гена.
Миша его одернул незаметно для подполковника.
– За находку клада вам, ребята причитается вознаграждение. По пять с половиной тысяч рублей.
– Так много,- в один голос удивились ребята,- Что мы с ними делать будем?
– Ну, для начала с родителями посоветуйтесь,- засмеялся Коптюх.- Я сам хотел с ними поговорить, да они на работе.
Подполковник попрощался и вышел. Ребята проводили его до ворот, подождали, покуда не скроется из виду машина, и вернулись в красный уголок. Генка с разгону плюхнулся в кресло.
– Как в романе «Граф Монте-Кристо»,- сказал он.- Куплю себе мопед «Верховину». На рыбалку с ветерком буду ездить!
Чему радуешься?
– возмутился Мишка.- Тигр у людей награбил свой клад.
– Но нам все равно причитается,- слова друга не очень-то ему понравились.- Разве мы их не заслужили?
– Заслужили, заслужили…
День был для них радостный, и Мишке не хотелось портить его ссорой с другом.
31 июля. Пятница
Все, что узнали о первых членах ревкома, Миша и Генка записали и поехали в Заозерное, в школьный музей. Ехали колесо в колесо. Погода была пасмурная. В любую минуту мог линуть дождь. Ребята торопились. Но когда выехали на горку у самой деревни, вдруг из-за туч выкатилось бледное солнце.
– На мопедах,- сказал Генка,- уже давно были
На машине,- поддакнул Мишка,- еще раньше.
И они дружно засмеялись, вспомнив о Генкиных планах, как истратить вознаграждение.
– А знаешь,- вдруг сказал Генка,- когда моя бабушка узнала, что я получу столько денег, сильно разозлилась. Словно это я с атаманом грабил. Людские это деньги, говорит.
– В чем-то она права, Генка,- задумчиво сказал Миша.
Музей был закрыт. Ребята хотели было уезжать, как заметили, что к школе торопился Ванькевич, издали махая рукой.
– В окно вас увидел,- объяснил он.
Прислонив велосипеды к забору, вслед за Иваном Павловичем вошли в школу.
Миша достал записи. Иван Павлович просмотрел их и похвалил ребят.
– А мы о Ванькевиче кое-что узнали,- сообщил он.- Мой однофамилец не был учителем. Это он для конспирации представлялся как учитель. А на самом деле организовывал Советскую власть в округе. Из всех комбедовцев он единственный был профессиональным революционером.
– Значит, никого из них нет уже в живых?
– Как нет!
– воскликнул Ванькевич.- Все они от-ныне живы! Мы с вами им дали новую жизнь. Навечно! Будем готовить новый стенд, новые материалы.
Иван Павлович вдруг заговорил горячо, вдохновенно:
– В наш музей люди из других деревень приезжают, экскурсии проводим… Знаете, о чем я теперь мечтаю? О памятнике этим героям Октября! И мы, их потомки, построим его.
Иван Павлович смолк, легкая улыбка сорвалась с его губ:
– Спасибо, друзья, за помощь.
По дороге домой Мишка предложил завернуть на Ужицу искупаться. От утренней хмури не осталось и следа. Роса давно испарилась, и раскаленное солнце обдавало жаром. Генка согласился.
Крутой тропинкой через луг ребята покатили на речку. Раздевшись, присели на берегу. Течение на Ужице быстрое, беспокойное. Даже в затончике вода колыхала листья кувшинок, цветки которых осторожно выплывали из воды, словно головки притаившихся испуганных диких утят. Где-то за рекой гудел комбайн.
– Генка,- Миша тронул товарища за руку.- Ты помнишь, что говорил Иван Павлович?
– Конечно. О памятнике первым ревкомовцам, что сельсовет установит. Похожий, как погибшим в Отечественную войну, а может, иной…
– Все это так, только я вот сижу и думаю. Деньги нам с тобой дадут? Дадут. А разве мы с тобой бедняки? Нет. И права твоя бабушка, деньги эти народные. Давай отдадим их на памятник! В нашей деревне пусть поставят.
– Ревком был в Заозерном, а не в Дубках.
– Два ревкомовца жили в нашей деревне. И остальные бывали здесь. Говорят, скоро осушат вокруг Девичьего озера, и Дубки станут центром нового совхоза.