Невидимая нить
Шрифт:
– Спасибо!
Ванькевич проводил ребят до калитки. Посоветовал искать следы погибших революционеров, в первую очередь, у людей пожилого возраста.
Мишка и Генка решили вначале расспросить бабушку Матрену. Мишу больше всего волновал Прохор Судник. Ни отец, ни мать ничего о нем не слышали. Дедушка Павел погиб в Великую Отечественную войну. Прадедушка Митрофан умер перед войной. Может быть, Прохор однофамилец?
Бабушка Матрена внимательно слушала Генку, рассказывающего о школьном музее, вздыхала, кивала го-лоном. Она и сама
– Постой, постой, внучек,- бабушка поморщила лоб, прижала виски пальцами, задумалась.- Марья Зубрик? Но ее звали не Марья, а Манька. Манька Зубриха. Кажись, была такая, приезжая. Они с Судником Прохором приехали. Были вроде как муж и жена, а фамилии разные.
– А чем они занимались?
– Чем?
– переспросила бабушка.- А разве я помню! Она будто бы к его прадеду,- указала пальцем на Мишку,- Митрофану приехала, вдвоем с мужем приехали, да не принял он их, у самого нечем было семью кормить. Они вроде бы и строиться начали. Раньше это было так: выбирай делянку, корчуй лес и строй. Но хаты они не построили. Больше по деревням ездили, словно цыгане. Стихи всякие читали. Чем занимались - не помню.
А что с ними, бабушка, дальше было?
– нетерпеливо спросил Мишка.
– Манька-то певунья была хорошая. Выйдет вечером на улицу, как запоет, словно настоящая артистка,- будто и не слышала вопроса бабушка.- А вскоре, как началась война, они вдвоем с Прохором исчезли из деревни. Говорили, будто их расстреляли за грабеж.
– Неправда!
– вскрикнул Мишка.- Не за грабеж. Это, чтобы слух дурной пустить про них. Они же - комбедовцы!
– Во-во! Комбедовцы!
– обрадовалась бабка Матрена.- Так и говорили тогда: комбедовцы! У нас в деревне не было такого комбеда, так люди в соседнюю, в Заозерное, ходили на ихние собрания.
– А дети у них были?
– Какие там дети!
– отмахнулась Матрена.- Они сами еще детьми были. Вы лучше спросите у Максима Трясуна. Тот все помнит.
Дед Максим сидел на маленькой деревянной лавочке в тени под ветвистой черемухой. Пожалуй, такая крепкая и рослая черемуха в деревне была единственной. Много ее в этих местах росло в лесу, по канавам, на болоте. Но в деревне - только у деда Максима. Дед спокойно встретил Мишку и Генку. И только голова от нервного тика мелко тряслась… Это - после контузии в войну. За что деда и прозвали Трясуном.
– Дедушка,- обратился Мишка,- к вам нас послала баба Буслиха.
– Чего, чего?
– дед ожил, глаза забегали.
– Мы,- стал пояснять Мишка,- расспрашивали про Маньку Зубриху, что после революции в нашей деревне жила, а бабка Матрена к вам послала, мол, вы больше помните.
– А-а, Манька,- вздохнул дед.- Как же не помнить? Помню, помню,- голос у него был хрипловатый.- Огонь-девка! И красавица!
– А Прохор?
– спросил Мишка.
– Да и Прохор был себе на уме. Крепкий мужик. Грамотный.
– А он был нам родня?
– А ты чей?
– вдруг спросил Максим.
– Андрея Судника сын.
– Вон оно что!
– удивился дед.- Как раз и есть родня. Прохор был родным братом твоего прадеда Митрофана. Вот они и не ладили из-за Маньки. Видать, и Митрофану она было до душе. Пришлось перед самой оккупацией уехать из деревни Марье.
– Мы узнали,- сказал Миша,- что они были - комбедовцы.
Дед Максим опустил голову, улыбнулся своими побелевшими губами, потер рукой на бороде сивую щетину.
– Тогда, у кого ничего не было, все были комбедовцами. Но Прохор, говорили, был партейный. В тюрьме сидел, но удрал.
– А что с ним было дальше - не знаете?
– Как не знать!
– дед приложил руку ко лбу, будто хотел расправить густую сетку морщин.- Белополяки их расстреляли на Девичьем озере в топях. Как не помнить? Такое время.
Мишка и Генка переглянулись.
– А про Ванькевича Семена вы, дедушка, ничего не помните?
– Ванькевичей у нас в деревне сроду не было. Нет, не знаю.
Друзья еще немного посидели с дедом, но он уже больше ничего нового не сказал.
25 июля. Суббота. 11.00
Начальник милиции Порфирий Борисович Коптюх разыскал Мишку и Генку на ферме. Ребята наводили порядок в станках. Чистота в телятнике удивила подполковника. Стены побелены известкой, вентиляционные проемы подают чистый воздух, автопоилки наполнены свежей водой.
– Здравствуйте, работники сельского хозяйства!
– весело поздоровался Порфирий Борисович.
Ребята подошли к подполковнику, поняли, что приехал он не зря.
– Хочу с вами потолковать,- сказал Порфирий Борисович и оглянулся, будто искал, где бы присесть.- Может, на улице поговорим?
– У нас хороший красный уголок,- предложили ребята.
– Пойдем.
Красный уголок и впрямь был хороший и уютный. Мягкие глубокие кресла, полированные столы. На самом видном месте - вымпел, грамоты… Порфирий Борисович опустился в кресло и, подождав, пока усядутся ребята, спросил:
– Узнали что-нибудь о комбедовцах?
– О Суднике и Зубрик,- ответил Миша.- Они погибли за Советскую власть.
– Молодцы!
– похвалил Порфирий Борисович.- Надеюсь и остальных установите. А я узнал, кто их расстрелял…
– Да ну?
– Помните буквы А-Н Т? Удалось выяснить, что за ними скрывался атаман Терешко, носивший кличку Тигр. У него и было два вензеля. Через точки А.Н.Т - имя, отчество, фамилия; А-Н Т - атаман Тигр. Этот самый Тигр - поручик царской охранки. Возглавлял на территории нашего района банду. Федота Конона замучил лично. По всей вероятности, и остальных.