Невидимая сторона. Стихи
Шрифт:
НОВОСЕЛЬЕ
Не случайное веселье,
Не обычный выходной —
у Левона
новоселье,
у Левона
пир горой!
И не нужен адрес пира—
гостяпрямо доведет
запах празднества и сыра
до распахнутых ворот.
Здесь в клокочущих котлах
мамалыга поспевает,
шашлыки уже вращают
на старинных вертелах.
Новый дом. И в нем квартира.
Хоть и старой не чета —
сто гостей сошлось для пира,
и в квартире теснота.
Здесь соседи, и нельзя им,
новоселам, здесь не быть.
Здесь хозяин. Где ж хозяин?!
Без него не будем пить.
И подводник-археолог,
у обычая в плену,
встал у новых книжных полок,
взглядом ищет он жену.
И ее из кухни жаркой
к мужу медленно ведут,
из руки берут мешалку
и бокал с вином дают.
Полководца властным взглядом
обведя гостей ряды,
тамада встает над садом
вин, закусок и еды.
Тост кавказский!
В этом тосте
дружбы и любви настой.
Иподхватывают гости
тост высокий и простой.
Водолаз, бокал разбивший,
рог старинный получил.
— Выше рог! Бокалы выше!
Рад бы выше — нету сил.
Пышный сад грузинской кузни
как запахнет на столах —
закачается и рухнет
кухня прочая во прах!
С юга жаркое ненастье, мокрой молнии пролет…
— Эй, у окон, окна настежь!
Окна настежь! Кислород!
…Покоряя светлой грустью
под напев дождя ночной,
входит песня, словно устье
в море пляски штормовой.
Это свежесть песни древней,
чистый холод родников.
Это горная деревня всходит из глубин веков.
Жар мелодии знакомой
каблуками подхватив,
Пляска пляской согревалась, пол обрушиться грозил.
С речью русскою смешалась
речь абхазцев и грузин.
Счастлив я, что в день хороший высоко держал бокал
и со всеми бил в ладоши,
неумело подпевал…
ВАНО
После дождя
капли с крыши
нацеливаются в лужу
и всегда попадают в яблочко,
они чемпионы стрелковых соревнований—
точные кольца мишеней
расходятся по воде…
А Вано
ничего не убил на охоте,
и собачка по имени Рекс
виновато виляет хвостом.
Оба промокли,
и оба стоят у террасы —
он смотрит на капли,
собачка глядит на Вано.
И нет сил
ни встряхнуться,
ни снять
тяжелой одежды,
заляпанных грязью бахил…
Перепелок бьют в дождь.
Невпопад
прострелял он все утро,
продираясь
сквозь мокрую кукурузу.
Потому,
может быть, невпопад,
что все продирался
и думал:
время идет —
никого еще не полюбил,
просто не повстречалась
такая…
Лаял Рекс.
Поднимал он двустволку
и бил наугад,
и шагал напролом,
и все думал
о женатых друзьях
и о том,
что нашел себя каждый,
а ему уже двадцать…
И всех перепелок побили.
И внезапно
от ярости,
от непонятной обиды
два курка он спустил
и шарахнул по тусклому
небу!