Невидимой нитью
Шрифт:
– Хьюго, завтрак остынет! – снова просочился в ванную бабушкин скрип.
Надо что-то решать, время не ждёт.
– Переживу, – бросил он. – Иди, ложись.
Он глубоко вдохнул, задержал воздух, протяжно выдохнул. Схватился за ручку ящика под раковиной и рванул на себя. Машинка-триммер лежала прямо наверху, в открытой коробке. Хью вынул её и покрутил в руках. Приложил к лицу, приноровился. Но на кнопку не нажал. Нет, всё-таки Томми засранец. Он не заслуживает такой жертвы.
Хью снова запустил руку в ящик и вытянул оттуда среднюю по длине насадку. Прицепил к триммеру и нажал на кнопку.
Шаркающие шаги и стук палки по полу проник в ванную даже сквозь жужжание.
– Ты одет? – голос бабушки прозвучал совсем рядом.
Хью провёл по челюсти триммером и покосился на дверь.
– Да.
Дверная ручка тут же дёрнулась. Женское любопытство бывает очень забавным. Хью снова уставился в зеркало и продолжил уничтожать бороду. Боковое зрение уловило, как дверное полотно медленно отъехало от косяка. В проёме появилась невысокая худая фигура.
– Ты что, бреешься?
Прозвучало почти удивлённо. Бабулю вообще тяжело удивить, но Хью, вроде бы, смог. Он снова оторвал машинку от лица, развернулся в полоборота. Тёмные, немного выцветшие глаза сверлили его с явным любопытством.
– Ну почти, – Хью коротко хмыкнул.
– Покажись, – скомандовала бабушка.
Домашний тиран. Хью вздохнул и покрутил головой: вправо, влево. На втором повороте ему под челюсть ткнулся скрюченный палец. Удивительно резво.
– Пропустил, – сухо констатировала бабуля.
Хотя тело её искорёжено артритом, видит она как сокол. Хью отстранился от пальца и развернулся.
– Я не закончил, – пробурчал он, снова врезаясь в щетину пластиковой насадкой.
На секунду он решил, что она сейчас уйдет. Но не ушла. Наваливаясь исхудавшим телом на палку, бабуля осталась стоять в дверях и зорко следить за ходом триммера. Такой взгляд мог бы раздражать, если бы Хью не выработал к нему иммунитет. Когда-то он боялся этого взгляда. Но это было очень давно. С годами пришло понимание, что бабушка Беатрис просто не умеет смотреть иначе. Вот только женщины Хью этого так и не поняли. Всех их передергивало от внимательного прищура, и их сложно за это винить.
Последний клок упал, на скулах и подбородке осталась относительно небольшая тёмная поросль. Ни в какое сравнение с тем, что сейчас лежало на дне раковины. Хью выключил триммер, отбросил его на полку. Взял полотенце и сильно отёр лицо.
– Покажись… – снова прозвучал резкий приказ. Хью уронил руки с полотенцем и послушно повернулся. Как ребенок. Скрюченная рука неловко ухватила его за подбородок и крутанула голову. – Красавчик, – бабушка хмыкнула. – Давно пора было. Сразу сбросил пять лет.
– Да ну.
– Ладно, не пять, – она несильно замахнулась и хлопнула его по щеке. – Но по крайней мере выглядишь на свой возраст.
Хью закатил глаза и выпрямился.
– Спасибо, ба, – он отшвырнул полотенце, двинулся к проходу.
Бабуля медленно отошла в сторону.
– Не за что. Куда ты так собираешься? Завтрак уже холодный.
– Работа. И я уже опаздываю, так что завтрак
Она нервно цокнула языком.
– Можно подумать, я ем лошадиными порциями.
Ох уж эта родительская любовь…
– Спасибо, ба, – Хью стремительно вышел из ванной, направился к выходу. Хлопнул себя по карманам. Телефон и ключ от мотоцикла, ожидаемо, остались в спальне. За спиной застучала палка.
– Что за работа? – бабушка не могла оставить тему без внимания. – Я бы сказала, что ты собрался на свидание.
Как мало нужно, чтобы дезориентировать человека. Всего лишь срезать бороду. Хью метнулся к спальне, размашисто шагнул в проём.
– Расскажу, когда приду, – бросил он, не оборачиваясь.
– Некогда сказать два слова бабке?
В спальню за ним она не пошла. Осталась в коридоре. Конечно, он же всё равно промчится мимо. Зачем бегать? Хью быстро просканировал комнату: ключ, мобильник и бумажник нашлись на комоде. В два прыжка преодолев расстояние, он схватил всё нужное, затолкал в карманы джинсов и вылетел вон. Бабуля предусмотрительно стояла у входной двери. С седым узлом на макушке, с орлиным носом, худая, старающаяся держат спину ровно, хотя это давалось нелегко.
Мудрая горгулья, охраняющая дверь.
– Фотосессия, – буркнул Хьюго на ходу.
– Хах! – выронила она. – Ты заделался моделью?
– Не смешно. Приятель попросил.
– Ну ладно. – бабушка вяло отмахнулась. – Расскажешь потом.
Куда же он денется?
– Естественно, – Хью пригнулся, быстро чмокнул её бумажную щеку. – Пока. Не кури слишком много.
Она развернулась и, больше не глядя на него, постучала палкой к своей комнате.
– Как скажешь.
Он сдвинул брови. Бесполезно буравить узкую спину взглядом, это не работает, но Хью всё равно хмуро уставился ей вслед.
– Я серьёзно.
– Я тоже. Иди.
Дверь за бабушкой со скрипом закрылась.
Определенно, к вечеру она выкурит не меньше семи трубок. Старая курильщица.
Хью горестно тряхнул головой и вышел из квартиры. Придерживаясь за перила, он быстро сбежал по лестнице, вышел через «чёрную» дверь и оказался на заднем дворе дома. Полдень уже прошёл. Жара если не достигла пика, то приближалась к нему. Однако на мотоцикле жарко не будет. Постоянные дожди делись куда-то несколько дней назад и до сих пор не планировали возвращаться. Лучшая погода для езды.
Хью спрыгнул с низкого крыльца, подошёл к чёрной экспозиции возле парапета и сорвал чехол. Солнечные лучи брызнули в серебристый металлик и на секунду ослепили. Хью вернулся к дому, открыл дверь, зашвырнул чехол прямо на пол тёмного коридора и снова развернулся к «харли». Нащупал в кармане ключи и телефон, посмотрел на время.
У него осталось пятнадцать минут.
***
Майя свернула за угол и выбежала на широкую парковку перед стеклянным офисным зданием. Она успела. Почти успела. Доехала, добежала, устала, как гончая. Осталось пересечь парковку. Она осмотрелась, поискала взглядом какой-то проход. Не нашла. Либо лавировать между машин, либо обегать по периметру, а это дольше. Томми явно начинал паниковать и прислал целых три сообщения, по одному на каждые десять минут.