Невидимые академики / Unseen Academicals

Пратчетт Терри

– Я знаю, что нужно! – воскликнул внезапно оживившийся Орехх, и бегом бросился в один из коридоров.

Гленда всё ещё сжимала в объятиях застывшего Трева, когда со стороны кухонь явилась Джульетта. Увидев их, она замерла на месте и разрыдалась.

– Он помер, да?

– В общем, нет… - начала Гленда.

– Я поговорила с пекарями, и они рассказали, что по всему городу начались драки, и кто-то самоубился!

– Трев просто в шоке, вот и всё. Мистер Орехх пошёл поискать для него какую-нибудь кровать.

– А. – В голосе Джульетты послышалось

лёгкое разочарование, может, оттого что слово "шок" звучало не слишком-то драматично. Она как раз успела взять себя в руки, когда со стороны дальнего коридора послышался скрежет дерева по камню, а затем появился и Орехх, толкавший перед собой здоровенную кушетку. Кушетка со стуком замерла перед Глендой и Джульеттой.

– Там большая комната, доверху забитая старой мебелью, - сказал Орехх, похлопав по выцветшему бархату. – Кушетка немного пыльная, но все мыши, полагаю, разбежались, пока я её сюда тащил. Кажется, это шезлонг из мастерской знаменитого Гримасы Торчка. Думаю, позже я смогу отреставрировать эту кровать. Кладите Трева, осторожнее.

– Что с ним стряслось? – спросила Джульетта.

– О, правда порой жестока, - ответил Орехх. – Но он справится с этим, и потом ему станет лучше.

– Лично я очень хотела бы узнать правду прямо сейчас! Что ты с ним сделал? – спросила Гленда, скрестив руки на груди. Она старалась выглядеть сурово, но голосок у неё в голове нашёптывал: "Шезлонг! Настоящий шезлонг! Когда здесь никого не будет, ты можешь придти и понежиться в нём".

– Это лечение, но не таблетками, а словами, - осторожно объяснил Орехх. – Порой люди верят в неправду, потому что подвержены самообману. Это очень опасно. Они просто начинают видеть весь мир с неправильной точки зрения, а изменить её не могут, так как скрывают истину сами от себя. Но часть их разума эту истину знает, и правильные слова могут помочь ей выйти на свободу.

Он с тревогой посмотрел на женщин.

– Ну, тогда ништяк, - заявила Джульетта.

– По-моему, тут какие-то фокусы-покусы, - возмутилась Гленда. – Как это человек может сам не знать о том, что знает?

Она снова скрестила руки, и тут заметила, что Орехх внимательно смотрит на них.

– Что такое? – спросила она. – Ты что, локтей раньше не видел?

– С такими симпатичными ямочками – нет, мисс Гленда. Да ещё на столь плотно скрещённых руках.

До этой минуты Гленда и не думала, что у Джульетты может быть такой противный смех, для которого, как Гленда горячо надеялась, у Джульетты нет никаких оснований.

– У Гленды ухоед! У Гленды ухоед!

– Не "ухоед", а "ухажёр", - поправила Гленда, стараясь не вспоминать о том, что сама лишь недавно узнала, как правильно произносится это слово. – И вообще, я просто старалась помочь. Мы ведь помогли ему, мистер Орехх?

– Правда, он такой миленький? – сказала Джульетта. – Лежит здесь, весь такой розовый.
– Она неловко погладила Трева по сальным волосам. – Словно маленький мальчик!

– Да уж, притворяться невинным он умеет, как никто, - проворчала Гленда. –

Давай-ка лучше, иди и принеси своему малышу чашку чаю. И печенье. Но не шоколадное. Это займёт её на некоторое время, - пояснила она Орехху, когда подруга поспешила прочь. – Она постоянно отвлекается от того, что делает. Её разум блуждает где-то в иных сферах.

– Трев рассказал мне, что, не взирая на ваш более зрелый вид, вы с Джульеттой одного возраста, - поделился знаниями Орехх.

– Кажется, ты нечасто общался с женщинами, мистер Орехх?

– О боже, я опять допустил faux pas? – Орехх так занервничал, что ей тут же стало его жаль.

– Ты сказал "faux pas", которое звучит словно "компас", но означает "ошибку"? – уточнила она.

– Гм, да.

Гленда с удовлетворением кивнула. Ещё одна литературная загадка благополучно разрешилась.

– Слово "зрелый" не должно применяться ни к чему, кроме вин и сыров. Женщинам лучше такого не говорить.

Она задумчиво посмотрела на него, гадая, как лучше задать следующий вопрос. В конце концов, решила спросить прямо, остальное всё равно получалось неважно.

– Трев уверен, что ты умер, а потом снова ожил.

– Я пришёл к аналогичному выводу.

– Мало кто на такое способен.

– Большинству не удаётся, это верно.

– И как..?

– Я не знаю.

– Уже довольно поздно, однако ты не ощущаешь потребности выпить крови или съесть чьи-то мозги, верно?

– Ни в малейшей степени. Только пироги. Я люблю пироги. И мне очень стыдно, что я съел их без спросу. Такое не повторится, мисс Гленда. Опасаюсь, моё тело действовало бессознательно. Мне требовалось немедленно подкрепиться.

– Трев сказал, раньше ты был прикован к наковальне?

– Да. Потому что я был бесполезен. Потом меня отвели к её светлости и она сказала: "Ты бесполезен, но, полагаю, небезнадёжен, я научу тебя, как обрести ценность".

– Но ведь у тебя, наверное, были родители!

– Я не знаю. Я не знаю очень многого. Мне мешает дверь.

– Что?

– Дверь у меня в голове. Многое скрыто за дверью, и я не знаю, что это. Но её светлость сказала, такое нормально.

Гленда почувствовала, что готова сдаться. Да, Орехх отвечал на вопросы, однако вместо ответов возникало ещё больше вопросов. Но она была упорна. Словно тыкала ножом в консервную банку, в надежде найти, наконец, способ её открыть.

– Её светлость настоящая леди, да? Замок, слуги, и всё такое?

– О, да. Включая "всё такое". Она мой друг. И она зрелая, как сыр и вино, потому что прожила множество лет, но не постарела.

– Но она отправила тебя сюда, так? Это она научила тебя… тому, что ты сделал с Тревом?

Рядом с Глендой, Трев беспокойно заворочался на своём ложе.

– Нет, - ответил Орехх. – Книги в библиотеке я читал сам. Но она объяснила мне, что люди похожи на книги, и я должен научиться читать их тоже.

– Мда, Трева ты "прочёл" очень ловко. Но запомни одно: не пытайся использовать свои штучки на мне, а то никогда больше не получишь пирога!