Невидимый муж

Снегова Анна

Иногда перебиралась к мужу и пыталась разговорить, но он отвечал односложно, смотрел вдаль и даже не отвечал на мои взгляды, когда пыталась заглянуть ему в глаза.

В конце концов, я поняла, что сейчас не время лезть ему в душу. И оставила в покое.

Молчаливые, тягостные дни всё больше погружали мою собственную душу в серый туман беспросветной тоски, из которой я не видела выхода.

Бьёрн теперь больше времени проводил в невидимости. Периоды, когда он снова проявлялся в пространстве, стали всё короче и реже.

Когда мы останавливались на ночлег, и я молча в темноте приходила

и ложилась рядом, он так же молча меня обнимал крепко-накрепко, - так крепко, почти до боли. Зарывался лицом мне в волосы и тяжело дышал моим запахом… но по-прежнему молчал.

Я сбилась со счёта, сколько времени так прошло. Неделя, две?

Мы огибали горы по северным глухим равнинам, затем снова свернули к югу. Чем ближе подходили к знакомым местам, тем быстрее гнал Клык, широкими прыжками покрывая гигантские расстояния без устали. Умный кот хотел скорее вернуться домой. Мимир не отставал, и от тяжёлых неспешных шагов, с которыми он впечатывал свои каменные ноги-колонны в дорогу, шла дрожь по земле. Тракт, на который мы вышли, был мёрзлый, но никакой привычной пелены вечного снега и завесы мчащихся снежных хлопьев здесь больше не было… и всё же я ощущала, что местность мне знакома.

В конце концов, я с беспокойством поняла, что мы приближаемся к Долине.

А ещё – что впереди определённо что-то не так.

– Мимир… - нерешительно заговорила я с другом. Он оборвал меня.

– Знаю. Я тоже это чувствую, Йолли. Постой-ка!

Он остановился, грузно опустился на одно колено. Я спрыгнула с его плеча.

Клык с пустым седлом, в котором не видно было всадника, какое-то время ещё следовал вперёд. Но вскоре заметил, что мы отстали, и остановился, нервно дёргая кончиком пушистого хвоста из стороны в сторону. Барс тоже почему-то беспокоился.

Мимир опустился к самой земле и почти лёг на неё, приложил ухо.

Я присела рядом и коснулась ладонью камней у дороги. Закрыла глаза и прислушалась к ощущениям. Здесь не было гор… и всё же земля говорила со мной.

Рокот барабанов вдали.

Топот множества ног.

Гортанные выкрики, воинственные звуки горнов.

– Ох уж эти люди, - вздохнул Мимир, поднимаясь. – Не живётся им спокойно.

– Что такое? – напряжённый голос Бьёрна из пустоты окликнул меня, и я отозвалась, по привычке глядя примерно туда, где должно быть его лицо. Мне так редко удавалось видеть его в последнее время, что становилось физически больно.

– Мы не уверены… но кажется, впереди войско!

– Два войска, - поправил Мимир. – Звона клинков пока не слышно. Но они так близко друг к другу, что если подождать ещё, непременно услышим.

– Твою ж… только этого нам не хватало! – чертыхнулся мой муж. – Правда, чего-то в этом духе стоило ожидать от безумной старухи. После того, как мы наступили ей на хвост, ей надо было на ком-нибудь выместить злобу.

Я рывком обернулась к Мимиру.

– Ты думаешь?..

Мой друг кивнул, сурово хмуря каменные брови. Аметистовый камень искристых глаз сверкнул.

– Асы идут войной на ванов. Вечная история, ничего нового. Жаль, что именно сейчас, когда наш путь лежит как раз туда.

Бьёрн добавил задумчиво:

– От Фиолин они узнали, что их бывшие рабы живут и здравствуют.

И решили снова прижать их к ногтю. Логично! Весь вопрос в том – стоит ли нам вмешиваться, или пускай перебьют друг друга.

Глава 39

Глава 39

Два войска. Две чаши весов.

И наша, такая маленькая и такая странная кампания между ними – словно тот камушек, который может склонить чаши весов в одну либо другую сторону. Я это знала, я это чувствовала.

А Бьёрн и Мимир так спокойно всё обсуждали… Какая малость иногда решает судьбу людей! Целых народов.

Глухо пророкотал йотун:

– У меня нет причин вступаться ни за одного из соперников. Тем более за асов. Много моих друзей погибло от их рук.

Бьёрн добавил задумчиво:

– За то, что вытворяли ваны с моей женой, когда она жила с ними, я бы с удовольствием их наказал… но не уверен, что именно такой карой. Что скажешь ты, Фиолин?

Я вздрогнула.

– Моё слово разве имеет значение?

Синий взгляд сверкнул сталью.

– Слово будущей королевы Таарна всегда будет иметь значение. Среди нас всех ты – самое заинтересованное лицо. Хочу услышать твоё мнение.

Я задумалась.

Годы унижений. Годы слёз. Отомстить за всё… было бы заманчиво. Даже не своими руками – асы всё сделают за меня. Уничтожат мерзкие обычаи Долины… заменив их рабским ошейником. Женщины и дети ванов попадут из одного рабства в другое. И ещё неизвестно, какое окажется более милосердным. Неужели это правда то, чего я хочу?

А получив такую власть, Асура ещё больше укрепит своё могущество.

Я тряхнула головой.

– Боюсь, что заполучив в свою власть целый народ, Асура снова пойдёт войной на йотунов. Или, может, на Таарн? Она не успокоится, пока не найдёт нас и не отомстит за унижение. Если же… победят ваны… если поверят в своё новое могущество, они тоже не остановятся. Непременно разграбят и уничтожат весь Гримгост. Ни один из этих исходов мне не по душе. И мне кажется, Таарну тоже иметь под боком такого воинственного и озлобленного соседа будет опасно. Если жители Долины покорят асов, это их сплотит и усилит. Вдруг они решат, что таким могучим воинам пора заняться чем-то поинтересней, чем охотничать? Например… грабить соседей. Раз уж моя судьба теперь связана с Таарном, я не могу об этом не думать. – Поколебавшись, я добавила: - Есть ещё кое-что, но это совсем мелочь…

– Почему-то мне кажется, эта твоя «мелочь» и есть самый главный аргумент, - проворчал Бьёрн. Он смотрел на меня почему-то довольным взглядом. – Давай, выкладывай!

Совсем стушевавшись, я всё-таки поведала до конца, что было у меня на душе:

– Когда погиб Мимир… - я запнулась, но йотун не казался обиженным, и я продолжила: - Когда я думала, что Мимир погиб, и лежала там одна посреди снежной пустоши… именно ваны меня нашли. Охотники могли убить меня. Или пройти мимо. Но они пожалели. Я сейчас жива и стою перед вами только потому, что в тот день они забрали замерзающую маленькую девочку с собой. Они не прошли мимо… и мне сегодня почему-то не хочется проходить.