Невидимый муж
Шрифт:
– А пока что сделай мне одолжение, Фиолин. Накинь обратно капюшон! Жена-красавица, это я не предусмотрел.
– От смущения я попыталась выдернуть руку, но он не пустил. Сжал мои тонкие пальчики сильнее.
– На тебя пялятся буквально все. Особенно белобрысый громила в углу.
Я успела только уловить боковым зрением, что в дальнем от нас углу, напротив входа, и правда сидит кто-то массивный, в тёмном дорожном плаще, низко надвинутом на лицо, из-под которого сверкает острый светло-голубой взгляд. Напротив него, спиной к нам,
– Нет, не смотри туда! Я, знаешь ли, сегодня устал и не настроен кому-то бить морду и учить вежливости. Просто давай поскорее закончим ужин и поднимемся в спальню, - Бьёрн поднял мою руку и поцеловал тыльную сторону запястья. Где нежная кожа отозвалась таким острым, до щекотки, удовольствием, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Синий смеющийся взгляд внимательно отслеживал мою реакцию.
Я поспешно спряталась под капюшоном, надеясь, что горящие щёки станут не так заметны тоже.
– Любоваться на тебя – только моя прерогатива, - проворчал тихо хриплый баритон. А моя бедная рука так и осталась в плену. И освободилась только, когда нам принесли ужин.
Собственно, в этот момент я забыла вообще обо всём. Настолько это было вкусно.
А Бьёрн отложил вилку, так и не начав. Откинулся снова на спинке стула и просто смотрел, как ем я. Следил за мной, скрестив руки на груди и улыбаясь глазами. Начал догонять, только когда в моей тарелке почти ничего не осталось.
В общем, с ужином мы разобрались о-о-очень быстро.
Я порывалась убрать за собой со стола, но мне не дали. Бьёрн сразу взял меня за руку и повёл за собой прочь из зала. Справа виднелась полутёмная лестница с деревянными ступенями и витыми столбиками тёсаных перил, уводившая наверх.
Трактирщик поймал нас у подножия лестницы, подхватил на лету кинутую Бьёрном серебряную монетку, и взамен протянул ему на подносе ключ.
– Всё подготовлено в лучшем виде, господин! Коридор направо, последняя комната! Приятного отдыха в «Тощем поросёнке!». Надеюсь, вы останетесь у нас подольше!
– Мы спешим и уедем с раннего утра. У нас с женой медовый месяц, - проворчал Бьёрн и нетерпеливо потащил меня вверх по лестнице.
Я поняла, что ноженьки мои почему-то сделались совсем ватными и не очень-то идут.
А сердечко отстукивает что-то совсем уж невообразимое.
И наверное, если бы меня так крепко за руку не держали, я бы уже свалилась с этой чёртовой лестницы и переломала бы себе руки-ноги.
Коридор второго этажа был длинный, узкий, с низким потолком и полутёмный, хозяин явно не утруждался особо его освещением, в отличие от трапезной. Зато сюда поднимались все самые вкусные запахи. И я бы без сомнения ещё раз ими как следует насладилась, если бы мысли не метались в голове и с каждым шагом не слабели коленки.
– Так. Сейчас проверим, насколько
Бьёрн толкнул дверь, и пропустил меня вперёд.
Я перешагнула порог и оторопела.
– Только не говори, что этого тоже никогда… чёрт! Я больше вообще ни о чём не спрашиваю, - пробормотал Бьёрн, глядя мне в лицо. – Но как тогда?..
Я пялилась во все глаза на здоровенную медную ванну на «лапках», установленную посреди комнаты, от которой вился парок, на стопку чистых полотенец, лежащую рядом на стуле вместе с куском мыла… и у меня внутри поднималась дрожь нетерпения.
– Летом… на речке… в рубашке, чтоб не дай бог никто не увидел… зимой из колодца наносить, погреть на печке, и в корыте… - проговорила я зачарованно, не отрывая взгляда от волшебной ёмкости, полной горячей воды. Просто уйма горячей воды! И это всё нам!
– Чтоб я сдох… тогда ты первая! – ошарашенно ответил Бьёрн.
А потом зашёл мне за спину, и на мои плечи легли тяжёлые ладони. Медленно двинулись вниз по ключицам, пальцы коснулись завязок моего плаща.
– Ты…
– Не бойся. Я просто тебе помогу.
Моего уха коснулось горячее дыхание. Сильные пальцы потянули завязку, узел развязался, тяжёлая ткань упала к моим ногам. Пальцы двинулись ниже и тронули пуговицу на лифе платья.
– Бьёрн…
– Ты можешь остановить меня в любой момент.
Я снова теряюсь, забываю, что хотела сказать, забываю вообще обо всём.
Откидываюсь головой ему на грудь и сгорая, как свеча, умирая от сумасшедших и таких новых для меня эмоций, слежу за тем, как одна за другой выскальзывают из петель пуговицы. Пока другой рукой он крепко держит меня за талию и прижимает к себе.
В расстёгнутом лифе показывается светлая нижняя сорочка. Через тонкую ткань просвечивается грудь. Мужские пальцы останавливаются на моём животе, а дыхание над ухом становится медленнее и тяжелей.
Сглатываю комок в горле.
Усилием воли приказываю себе оставаться на месте.
Он же… муж? Ему можно смотреть.
Ему вообще всё можно.
Сердце всё быстрее и быстрее разгоняет кровь по телу, толчки пульса гулко отзываются где-то в ушах.
Меня начинает бить дрожь. Сжимаю пальцы в кулак, впиваюсь ногтями в ладонь. Мужественно остаюсь на месте.
– Хочешь уйти? Забыла про договор? – мурлычет над ухом коварный баритон, щекочет дыханием волосы.
– Да… договор… ох… - его правая ладонь поднимается по моей руке вверх, плотно прижимаясь, до самого плеча. И медленно стаскивает с него рукав, вместе с бретелькой сорочки. Вырез становится больше, показывая ложбинку на груди, в которую медленно сползает капля пота.
– А что будет, если я… затяну исполнение?..
– М-м-м-м… дай-ка подумать. За просрочку договоров полагается выплата неустойки…