Невидимый муж

Снегова Анна

И вместе с тем как-то горячо и остро стали ощущаться участки обнажённой кожи, с которых сползло моё злосчастное полотенце.

– Наверное, пора вставать… - предприняла я ещё одну попытку скрыть волнение за болтовнёй. Бьёрн был слишком молчаливый, и это нервировало куда больше полотенца.

– Не пора, - коротко ответил он.

А потом в мгновение ока перевернулся всем телом, подмяв меня под себя. Аккуратно накрыл нас обоих одеялом.

Я закусила губу. Сквозь ресницы следила за его лицом. Потемневшие до ночной черноты глаза поймали

меня в плен, и больше не отпускали.

Первый осторожный поцелуй. Короткий, нежный, встреченный мною с тихой радостью и сладким замиранием сердца.

Запускает пальцы мне в волосы, заставляет подставить горло под тягуче-медовые поцелуи, медленно движется губами ниже.

– Ты же говорил… не здесь… - выдыхаю вместе с тихим стоном.

– Дурак был. Переоценил свою выдержку, - бормочет супруг мне в ключицы и кусает их колючим поцелуем. Шершавые щеки, покрытые отросшими иголочками, царапают кожу на груди, заставляя вздрагивать от наслаждения.

Огонь внутри вспыхивает так же ярко и постепенно, как солнечное пламя, что разливается сейчас в небе над горными спинами. Тишина такая торжественная и прозрачная, что я слышу стук наших сердец. Они неспокойно бьются в унисон.

Бьёрн вжимается в меня бёдрами, и тяжесть его тела ощущаю как самый желанный на свете плен. Обнимаю обеими руками за шею, когда приподнимается на мгновение надо мной, чтобы ещё раз заглянуть в глаза. Снова слишком серьёзный взгляд, от которого меня натуральным образом начинает потряхивать. Обожаю, когда смотрит на меня так.

– Захочется кричать – можешь укусить меня в плечо, чтоб не шуметь, - сообщает супруг, прищурившись.

– С чего мне вдруг может захотеться кричать? – удивляюсь я.

Бьёрн закатывает глаза со страдальческим видом.

– Мой невинный цветочек… ты меня с ума когда-нибудь сведёшь! Как бы тебе объяснить… кричать от боли. Или от наслаждения. А я постараюсь, чтоб второе – намного дольше. Так что моё плечо в твоём полном распоряжении.

Вибрирующее мурлыкание, с которым он это говорит, заставляет меня вспыхнуть сразу всю, как головешку.

Освежаю в голове те нехитрые сведения о первом разе, которые у меня были, и до меня начинает доходить, что он имеет в виду. Молча киваю, и тяжело дыша, утыкаюсь лбом в широкое, тугое, умопомрачительно пахнущее плечо.

Под пушистым одеялом моментально становится слишком жарко.

Когда нетерпеливые руки принимаются распутывать скомканное полотенце на мне, вытряхивая долгожданную добычу наружу.

Бешеное биение пульса во всём теле.

Мы больше не говорим ни слова. Слова нам больше не нужны.

Возмущаюсь, когда на мгновение мой муж исчезает, растворяется в невидимости.

– Только не сейчас!

Проявляется снова. Брови хмурятся и подрагивают, как от нечеловеческих усилий.

Меня впервые колет нехорошее предчувствие.

– Да что это с тобой?.. Отчего? Давно?..

– Помолчи, - перебивает Бьёрн. – Это сейчас не важно.

И добавляет азартно:

–

Я смотрю, у тебя время появилось для посторонних мыслей?

И ныряет с головой под одеяло. Унося с собой спасительное плечо, и мне приходится вцепиться зубами в собственную ладонь. Все посторонние мысли из головы сдувает начисто.

А потом…

Неподалёку от нас, за стеной раздаётся тихое рычание нашего бдительного кота.

Бьёрн замирает.

Я не сразу понимаю, почему, потому что через шум в ушах и первый-то рык не очень расслышала… но он повторяется.

Мой обнажённый живот обжигает горячее дыхание.

– Да вы издеваетесь… это как же я нагрешил в прошлой жизни…

Я разжимаю зубы, замечаю отстранённо, что теперь на ладони останутся следы. Бессильно откидываю руку на подушку и блаженно вздыхаю. Даже если сейчас башня начнёт рушиться мне на голову, я даже не пошевелюсь.

Из-под одеяла выныривает лохматая темноволосая башка. Бьёрн настороженно прислушивается. Мы переглядываемся, как два заговорщика.

– Может, ложная тревога? – с надеждой шепчу я.

И в этот момент дальнюю дверь, ту, что за приёмным покоем, сотрясает удар кулаком.

Бьёрн шепчет:

– Сделай вид, что ещё спишь…

И тянется к моим губам.

Новый грохот заставляет меня вздрогнуть, а Бьёрна поморщиться, как от зубной боли.

– Па-а-адъем! С добрым утром, голубки! – летит в уши жизнерадостный бас.
– Королева требует к себе внучку. Куколка, давай живей! Я подожду, пока оденешься. Я ж надеюсь, вы там не одетые? Если нет, я окончательно разочаруюсь! И пожалуй, порекомендую старой хрычовке и правда подыскать тебе другого супруга. Более годного по состоянию здоровья!

Скрип зубов Бьёрна, мне кажется, было слышно даже на лестнице.

Он скатился с меня и с мрачным лицом человека, которому хочется убивать, но он изо всех сил старается сдерживается, следил за тем, как я выскакиваю из постели и судорожно принимаюсь метаться в поисках одежды.

– Псина когда-нибудь нарвётся. Всегда мечтал о коврике у камина, - замогильным голосом процедил Бьёрн, пока я выпутывала из комка скрученных тряпок свой амулет. Оставлять его не хотелось, решила, что будет спокойнее, если возьму с собой.

И что этой не в меру активной старухе понадобилось от меня спозаранку? Наверное, если у нее бессонница, она думает, что все остальные тоже не спят?!

Потом я вспомнила, что и правда не спала.

При воспоминаниях о том, чем занималась, кровь прилила к щекам. И стали нещадно гореть зацелованные места под платьем, которое кое-как на себя всё же натянула.

Я оглянулась через плечо и окончательно смутилась при виде лохматого и полуголого мужа, который раскинулся на кровати, подложив мускулистые руки под голову, и наблюдал за моей суетой таким мрачным взглядом, что у меня в животе начали порхать какие-то странные бабочки.