Невидимый противник (сборник)

Стаут Рекс

— Не могу сказать вам ничего определенного. Вы что, особый род женщины?

Она кивнула.

— Думаю, что так. — Она слегка пошевелилась. — Это делает мою жизнь более живой, но не всегда удобной. А в конце… Я не знаю, что будет в конце. Но сейчас я беспокоюсь о Марко, потому что вы подозреваете его в убийстве моего мужа.

Вульф даже отнял руку от подбородка.

— Чепуха!

— Нет, нет. Он так думает.

— Почему? Это вы ему так сказали?

— Нет. И я обижена. — Она замолчала, потом наклонилась вперед, склонив голову на сторону. — Мистер

Вульф, почему вы так грубы со мной? Что вы имеете против меня? Вчера, когда я рассказала вам о разговоре с Филиппом относительно мышьяка… и теперь, когда я говорю о Марко…

Она откинулась назад.

— Марко сказал мне однажды, когда-то давно, что вы не любите женщин.

Вульф покачал головой.

— Опять могу сказать, что вы говорите чепуху. Не люблю женщин? Женщины так же, как и мужчины, достаточно разнообразны и отрицать это бессмысленно. Но Марко Вукчич мой друг. Вы были его женой, и вы бросили его. Я не люблю вас.

— Это было так давно, — она всплеснула руками. Затем повела плечами. — А между прочим, теперь я здесь от имени Марко.

— Вы имеете в виду, что это он послал вас?

— Нет. Я пришла сама. Известно, что вы собираетесь доказать невиновность Берина в убийстве моего мужа. Как вы можете это сделать, не обвинив Марко? Берин сказал, что Филипп был живой в столовой, когда он ушел. Марко сказал, что его не было, когда он входил. Если это не Берин, значит, Марко. А потом, вы спросили Марко сегодня, он ли пригласил меня танцевать и он ли включил радио. Может быть только одна причина, почему вы спрашивали его об этом — вы подозреваете, что он включил радио, чтобы заглушить шум, который мог донестись из столовой, когда он… если там что-нибудь случится.

— Значит, это Марко сказал вам, что я спрашивал его про радио?

— Да. — Она улыбнулась. — Он подумал, что я должна это знать. Видите ли, он умеет прощать то, чего вы не прощаете.

Мой отдых был прерван стуком в дверь. Я вышел в вестибюль, прикрыв за собой дверь комнаты Вульфа. Зрелище, представшее перед моими глазами в холле, было великолепным. Похоже, что здесь собралась половина Гарлема. Я предложил им всем войти и провел в мою комнату.

— Придется вам подождать здесь, мои мальчики. У мистера Вульфа посетитель. Рассаживайтесь куда-нибудь. Садитесь на постель. Это моя, хотя мне редко приходится ею пользоваться.

Я оставил их там и вернулся обратно, чтобы посмотреть, как Вульф расправляется с женщиной, которую не любит. Когда я вошел и уселся, они даже не взглянули на меня. Она говорила.

— …Но я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала вам вчера. Конечно, я знаю, что есть и другие возможности, кроме Берина и Марко. Как вы говорили, кто-то мог войти в столовую через террасу.

— Что ж, это возможно. Но подождите немного, миссис Ланцио. Вы хотите сказать, что, когда Марко рассказал вам о моем вопросе относительно радио, вы испугались, что я с подозрением думаю, что будто бы он включил радио, чтобы облегчить себе возможность убить вашего мужа?

— Конечно… — Она заколебалась. — Не совсем так. Марко не испугался. Но,

во всяком случае, он рассказал мне об этом. Очевидно, это было у него на уме. Тогда и я пошла сюда, чтобы узнать, подозреваете ли вы его или нет.

— Значит, вы пришли, чтобы защитить его? Или, может быть, увериться, что я не сделал каких-либо других выводов из ответов относительно радио?

— Нет. — Она улыбнулась. — Вы не должны сердиться на меня, мистер Вульф. Почему я должна интересоваться другими выводами?

Вульф недоверчиво покачал головой.

— Может быть, может быть, мадам. Но простите меня — в другой раз я с удовольствием побеседовал бы с вами еще, но сейчас уже полночь, а в соседней комнате меня ждут люди, также имеющие что сказать. Разрешите мне закончить. Проясним, так сказать, обстановку. Во-первых, я ничего не имею против женщин вообще. Я знаю Марко Вукчича и до, и после вашей женитьбы. Я видел, как он переменился. Вот почему я не могу одобрить ваш внезапный и повышенный интерес к его судьбе. Очень непорядочно приучать человека к наркотикам, но еще чудовищнее, сделав это, внезапно лишить его возможности принимать их и дальше. А наркотическое влияние исходит из каждого вашего жеста, ваших губ и ваших глаз, ваших движений. Я вижу вас насквозь — вы увидели Марко и захотели приобщить его к своей коллекции. Вы обволокли его своими миазмами, вы добились, что он мог дышать только атмосферой вашего присутствия — а затем, повинуясь капризу, без каких-либо оснований бросили его.

Она только захлопала ресницами.

— Но я уже сказала вам, что у меня не совсем обычная натура.

— Еще раз простите, но я не закончил. Да, я ошибся, когда сказал — каприз. Это был просто холодный расчет. Вы пришли к Ланцио, человеку вдвое старше вас, потому, что он был на подъеме, не духовном, а материальном. Один дьявол знает, почему вы не нашли в это время человека более обеспеченного и стоящего неизмеримо выше Ланцио. Нью-Йорк представляет для этого обширное поле деятельности.

Он пожал плечами.

— Я подозреваю, что дело в уровне интеллигентности. На большее вы были просто не способны. Вы это чувствовали инстинктивно. Вы как лунатик. Даже не видя, он инстинктивно выбирает безопасный путь там, где зрячий и здравомыслящий человек сломает себе шею.

Он сел поудобнее и сцепил пальцы на животе.

— Я не подозреваю Марко в убийстве вашего мужа, хотя и не отрицаю, что он имел для этого все возможности. Я еще не изучил до конца все выводы, которые можно сделать из разговора относительно радио. Что вы еще хотите сказать?

— Все, что вы сказали… — Ее руки поднялись и опять упали на подлокотники кресла. — Я не могу… это все Марко сказал вам обо мне?

— Марко не упоминал ваше имя в течение последних пяти лет. Что вы еще хотите знать?

Она явно была взволнована: ее грудь высоко поднималась от прерывистого дыхания.

— Может быть, этого не следует делать, поскольку я лунатик. Но я хочу спросить вас — рассказал ли вам Малфи относительно Зелотты?

— Нет. Кто это?

Я вмешался в разговор: