Невинная Настя или 100 первых мужчин
Шрифт:
Ну и так далее — этот стих был посвящен ему. Так вот, он меня спрашивает:
— Ну что? Как дела?
Я говорю:
— Давай останемся друзьями.
Теперь-то я понимаю, что это было ему как нож в сердце. И даже не в сердце, а в спину. Это была подлость, это было отвратительно, но факт есть факт: я просто унизила его, оскорбила. Того парня, который и правда был готов меня на руках носить. А не того, который хотел со мной просто трахаться, поскольку ему было
Знаете, я уверена: если бы я побежала за ним и сказала: «Прости меня!» — он бы меня обнял, поцеловал, сказал: «Все хорошо». Но я этого не сделала. Он уходил, а я просто стояла и смотрела. И тут, представляете, начался дождь. Эти капли по лицу у меня катятся — ну просто как слезы. То есть это сам Бог хотел, чтобы я заплакала. Но гордость моя и дурь — я развернулась и пошла с Володей в «Куски». Там, как всегда, парни пили, гуляли. А потом, когда я вернулась домой, ко мне зашли друзья Барона и сказали:
— Настя, зачем ты это сделала?
А я даже не поняла, о чем они. Я говорю:
— Что случилось?
Они говорят:
— Зачем ты Барона обидела?
Я говорю:
— Я не обидела, а просто сказала правду.
Они говорят:
— Ты своей правдой чуть его не убила.
И рассказывают — представляете, когда он шел от меня до своего дома, а это прилично, это уже другой поселок, — так вот, он шел и кулаками бил столбы и каменные заборы. Когда он пришел домой, у него все руки были сбиты до кости, он был весь в крови. Настолько сильна была его злость. И я почувствовала себя такой сучкой — просто возненавидела себя после этого. Но потом поняла: если хочешь хорошо жить, то не надо мучить себя угрызениями совести. Что было, то прошло!
В душе остался пепел,Сгорело все дотла.Любовь, надежду, веруЯ все в душе сожгла.Ты куришь сигаретуИ смотришь на меня.Тебе меня не жалко.Да что жалеть меня?Ты куришь сигарету,И дым идет кольцом.Во всем я виновата,Во всем, во всем, во всем.Погасла сигаретаОкурком на земле.И так же наши чувстваУгасли с ней во мгле.Потом я уехала в Москву. Там опять все эти мальчики, гуляночки. Правда — только попутно с учебой. А когда я снова вернулась в деревню, Барон уже ушел в армию. На проводы к нему я, к сожалению, не попала. Просто слышала, что он попросился в Морфлот. То есть он хотел надолго уйти оттуда, на три года. И я, конечно, очень жалею, что все так вышло. Правда, жалею. Знаете, самое интересное, что мне ведь всегда нравились высокие парни, а Барон невысокий. Он коротко стриженный, сильно накачанный — такие огромные мышцы, просто бицепсы. Однако при всем его таком боксерском телосложении он был удивительной души человек. Он считал меня чистой, невинной, он уважал меня. Спасибо ему за это.
24
Ну вот, призналась вам в своем паскудстве, и как-то легче стало. Продолжаю рассказ. В Москве у меня в то время тоже была запутанность. Мне постоянно звонили то Марат, то Миша. Они же не были в курсе тех изменений, которые со мной произошли, они даже не знали, что из-за них у меня был выкидыш. И я решаю простить Марата и Мишу. Зачем мне держать в себе этот груз ненависти? Нет, это не в моем характере. Я прощаю их, и мы решаем как-нибудь вечером просто посидеть вместе. А в нашем дворе меня как только не звали! Некоторые звали Настенька, некоторые Настюленька, а некоторые просто Куколка или Лялька. И вот от этих всех прозвищ ко мне пристало прозвище Лолита. Я не знаю почему, не знаю из-за чего, но иногда меня стали так называть. А мне как-то было без разницы, я же еще не читала Набокова. И вот я прихожу к Мише и Марату, мы сидим с ними, и как-то так вышло, что они заметили у меня брекет. Они это видят и говорят:
— О, какой ты стала! Да ты же Лолита!
А я не понимаю, о чем они говорят. Они поясняют, что Лолита — это такая нимфетка была, ей было всего двенадцать лет, а Гумберту сорок. И у Лолиты тоже был такой брекет. Ты, они говорят, ничем от нее не отличаешься. Вы не представляете, как мне было обидно, что они меня с кем-то сравнивают! Я же не смотрела фильм, не читала книжку, а они продолжают:
— Да ты же нимфетка! Лолита, а почему ты не пойдешь учиться на гейшу? Ты бы классненькая гейша была! Ой, Насть, да тебе и до шлюхи недалеко!
То есть они меня всячески унижали. Я беру свою сумку и хочу уйти. Но тут Марат ко мне подбегает:
— Настя, прости, мы пошутили, мы не хотели.
Я
— Пускай и Миша просит прощения.
А Миша — нет. Он не стал просить прощения. Он вообще оказался такой человек, которого не пожелаешь встретить даже врагу. Во-первых, у него очень высокое самомнение. Он считает себя умнее и образованнее всех. Если кто-то высказывает свое мление, Миша обязательно найдет, как его обидеть и доказать, что он не прав. Во-вторых, он постоянно укорял меня даже тем, что у меня красивое, холеное тело, убеждал, что я дура, и всячески пытался меня унизить. Вот, например, общаемся мы: я, Миша и Марат сидим, пьем чай. Вдруг Миша говорит:
— Насть, прикинь, какие бы ты бабки заколачивала, танцуя стриптиз перед мужиками. Они такие страшные, жирные ублюдки, но у них полны карманы денег. Ведь ты бы стала с ними спать, правда?
И тишина. И он молчит. И знаете, такая улыбка, как будто он просто счастлив ткнуть меня лицом в грязь. Но я-то себе цену знала, я думаю: ни фига, мальчик, сейчас посмотрим, кто кого. Улыбаюсь и говорю: — Миша, пойми: у меня-то еще вся жизнь впереди. За мной любой мужик побежит и ноги мне будет целовать, и следы от моих туфель будет цветами засыпать. А ты? Чего ты добился в свои годы? Ты даже в институте не учишься, хотя поступал два раза. То есть у нас постоянно такие перебранки, только потом я уже сама начинала к нему ластиться — целую его, обнимаю, и мы занимаемся любовью. Всегда после таких скандалов и ссор. Теперь-то, когда я повзрослела, у меня есть версия, почему этот Миша был постоянно зол на меня — он понимал, что я никогда не буду его собственностью. А ему была нужна именно такая девушка, каким я хотела иметь своего парня. Ведь мне тоже нужен был парень, которым я могла бы манипулировать. И он, поняв, что меня теряет, решил мне отомстить. Да, месть получилась шикарной. Когда они меня напоили, подсыпав что-то такое, это был для меня еще один жизненный урок. Который я выдержала с высоко поднятой головой. Короче, после того как они назвали меня нимфеткой и Лолитой и Миша не стал просить у меня прошения, это меня достало окончательно. Он со мной такое сделал, ублюдок, и даже прощения не просит! Я плюю на них всех, ухожу домой и понимаю, что я не могу больше жить в этом доме. Это не дом — это дурдом. Ведь я же не могла сделать так, чтобы я совершенно не видела этого Мишу, этого Марата. Не могла не выходить из дома и сидеть только в квартире. И я решаю устроиться на работу в детский садик. Я знала один садик для блатных детей. Туда детей приводят в понедельник, оставляют и забирают только в пятницу. А так как я всегда любила детей, я просто подошла к заведующей детского сада и сказала:
— Разрешите мне работать у вас. Обещаю, что ни каких жалоб на меня не будет.
Она посмотрела на меня и сказала:
— Ты принята.
25
Так я начала работать в детском саду в паре с одной воспитательницей — самой молодой из всех. Мы с ней сразу же подружились, и я стала ночевать в этом садике. Да, я оставалась на ночь с детьми, я была ответственная за них по ночам. А эта воспитательница постоянно уходила, хотя по должности вся ответственность за детей лежала на ней. Нам платили. А из всех детей там выделялась одна девочка. Она была самой милой, доброй, сообразительной. И даже имя у нее было ангельское — Ангелина. Мне она очень понравилась, и я все свое внимание практически уделяла ей. Она тоже ко мне привязалась. Я поняла, что ей не хватает внимания родителей. И вот однажды за Ангелиной — я звала ее просто Линой — приезжает папочка. А папа у нее весь такой крутой, в перстнях, золотых цепочках и на джипе. Из новых русских. И я вывожу Лину к нему. Он говорит: — А вы не хотите поехать с нами в кафе? Мы сейчас едем в какое-нибудь хорошее кафе или ресторан.
Я, разумеется, соглашаюсь. И мы поехали, у нас завязался разговор. Я сказала, что да, я тут работаю и еще учусь. Не знаю почему, но мне сразу понравился Линии папа. Олег тоже проявил ко мне симпатию. Даже, можно сказать, больше, чем симпатию. Я спросила:
— А где же мама Лины?
Он объяснил, что она погибла в авиакатастрофе, что после этого прошло всего полгода и Лине сейчас очень тяжело. Из-за этого я полюбила Лину еще больше. Я поняла, что ей не хватает того тепла, которое может дать только мама. Ведь ни один человек в мире не может дать ребенку столько любви и ласки, сколько мама. И я решаю, что заменю этой девочке маму. Я так решила, и других вопросов для меня больше не существовало. Это стало моей целью. И сразу же вся моя депрессия куда-то ушла. Тем более что Олег мне очень нравился. Олегу было двадцать пять, может быть, двадцать семь, не больше. И вот мы практически каждый вечер с ним встречаемся. Лина, видя это, конечно, радуется, она в садике всем подружкам показывает, что вот, мол, Настя моя, Настя у меня… И знаете, я заметила одну вещь. Раньше, если, например, она хотела какую-нибудь игрушку с полки или что-то еще, она меня называла Настей. А тут из нее стало выскакивать: