Невинное развлечение
Шрифт:
Брови остались на месте.
— Мне не следует в этом признаваться?
Он улыбнулся, а потом помолчал, прежде чем ответить.
— Вы не всегда думаете, прежде чем говорите, не так ли?
— Не слишком часто, — призналась она.
— А вы попытайтесь начать, — предложил он, указывая на книгу. — Я решил, что это все же гораздо более занимательное чтение, чем газета.
Это как раз то, что может сказать мужчина. Никто никогда не мог понять, что она предпочитает новости дня глупым плодам чьего-либо воображения.
— А
— Нет. Но моя сестра очень хорошо о ней отзывалась и рекомендовала ее.
— У вас есть сестра?
— Вас это удивляет?
Да, ее это удивило. Ее подруги посчитали необходимым многое рассказать ей об этом человеке, а о сестре почему-то умолчали.
— Она живет в Корнуолле, в окружении скал, легенд и пятерых детишек.
— Какое милое описание, — искренне сказала она. — Вы любящий дядя?
— Нет.
Он заметил ее удивление и сказал:
— Мне не следует в этом признаваться?
— Я бы не стала, сэр Гарри.
— Мне бы хотелось быть любящим дядей. — Его улыбка стала теплой. — Но у меня не было возможности встретиться ни с одним из этих детей.
— Ну да, — пробормотала она. — Вы столько лет провели на континенте.
Он слегка склонил голову к плечу. Интересно, он всегда так делает, когда ему что-то любопытно?
— Вам многое обо мне известно.
— Это то, что о вас знают все. — Ему не стоило удивляться.
— В Лондоне тайны личной жизни не существует, не так ли?
— Вы угадали, — вырвалось у нее, прежде чем она успела понять, что сказала. — Хотите чаю?
— С удовольствием. Спасибо.
После того как Оливия позвала Хантли и отдала соответствующие распоряжения, он сказал почти доверительно:
— Это было то, чего мне больше всего не хватало в армии.
— Чая? — В это трудно было поверить.
Он кивнул:
— Я просто скучал по нему.
— А вас им не снабжали? — Оливии почему-то казалось, что это невероятно.
— Только иногда. В остальное время нам приходилось обходиться без чая.
В его голосе было что-то задумчивое и почти детское, что заставило ее улыбнуться.
— Надеюсь, что наш вам понравится.
— Я не привередлив.
— Вот как? Казалось бы, что при такой любви к чаю вы должны быть знатоком.
— На самом деле мне так часто приходилось обходиться без него, что я ценю каждую каплю.
Она рассмеялась:
— Вы так скучали по чаю? Большинство моих знакомых мужчин назвали бы бренди. Или портвейн.
— Нет. Чай, — твердо заявил он.
— А кофе вы пьете?
Он покачал головой:
— Слишком горький.
— А шоколад?
— Только с большим количеством сахара.
— Вы оригинальный человек, сэр Гарри.
— Насколько я понимаю, только вы находите меня оригинальным.
У нее запылали щеки. Этот человек уже начинал
Принесли чай, и это избавило ее от необходимости вести дальше эту полную намеков беседу.
— Молоко?
— Пожалуйста.
— Сахар?
— Нет, спасибо.
— Не надо сахара? И это при том, что вы любите его в шоколаде?
— И в кофе, если мне приходится его пить. Чай — это нечто совсем особенное.
Оливия передала ему его чашку и занялась своей. Было что-то успокаивающее в привычных движениях. Ее руки просто знали, что надо делать. Беседа тоже шла по накатанному пути. Простая и незамысловатая, она между тем помогла ей восстановить душевное равновесие. Причем настолько, что к тому времени, как он сделал второй глоток, она была готова разрушить мирную атмосферу чаепития, спросив с милой улыбочкой:
— Вы знаете, что говорят о вас? Что вы убили свою невесту.
Он поперхнулся, что доставило ей большое удовольствие, но быстро оправился и ответил спокойным, ровным голосом:
— Неужели?
— Представьте себе.
— А они говорили, как я ее убил?
— Нет.
— А когда?
— Возможно, и говорили, — солгала она, — но я особенно не прислушивалась.
— Хм-м. — Казалось, он задумался. Зрелище было обескураживающее. Этот высокий мужественный мужчина сидит в гостиной ее матери, на неудобном стуле в египетском стиле, с чашечкой чая в руке и, по-видимому, размышляет о том, насколько нелепо выглядит обвинение его в убийстве своей невесты.
Он отпил глоток чая.
— А кто-нибудь упомянул ее имя?
— Имя вашей невесты?
— Да, — ответил он обычным тоном, будто они обсуждали погоду или шансы на победу любимой лошади на второй день скачек на ипподроме в Аскоте.
Оливия чуть тряхнула головой и поднесла к губам чашку.
Он на мгновение закрыл глаза, потом посмотрел ей в лицо и покачал головой с печальным видом:
— Она теперь покоится с миром, и это все, что важно.
Оливия не просто поперхнулась чаем. Пытаясь выдохнуть, она выплеснула его изо рта фонтаном прямо на стол. А он рассмеялся. Негодяй.
— Господи, я давно так не смеялся, — сказал он, вытирая выступившие на глазах слезы.
— Вы невыносимы.
— Вы обвинили меня в убийстве!
— Ничего подобного. Я просто пересказала то, что кто-то говорил.
— Ах да, — насмешливо ответил он. — Это, конечно, очень большая разница.
— Я это сказала для вашего сведения. Я в это не верю.
— До глубины души тронут вашей поддержкой.
— Это не поддержка, — резко сказала она, — а всего лишь здравый смысл.
— Вы поэтому следили за мной?