Невинность и страсть
Шрифт:
— Я — Марк Комптон, — представляется он. — Управляющий. Судя по всему, мне предстоит не только ответить на ваш вопрос, но и поблагодарить за квалифицированную помощь покупателям. — Он смотрит на пару. — Полагаю, вы только что сделали окончательный выбор?
— Да, так и есть, — отвечает супруг, чрезвычайно довольный, что жена в конце концов приняла решение. — Если возможно, хотели бы забрать с собой вот эту работу.
— Великолепно, — заключает управляющий. — Если дадите мне минуту, немедленно распоряжусь, чтобы ее упаковали.
Жестом
— Я не спешу. Закончите с покупателями, а когда освободитесь, сможете меня найти.
Серебряные глаза смотрят чересчур внимательно, с откровенным интересом, и я внезапно смущаюсь. Этот человек, несомненно, вполне соответствует классическому эталону красоты, но в то же время в нем ощущается какое-то первобытное, почти хищное сексуальное начало.
— Хорошо, — негромко соглашается он. — В таком случае я скоро вас разыщу. — Утверждение не подразумевает скрытого смысла, и все же мне слышится странная двойственность. Комптон переводит взгляд на пару. — Пойдемте, выполним необходимые формальности.
Супруги благодарят меня за помощь и уходят вместе с управляющим. Как только Марк Комптон скрывается из виду, я вздрагиваю и выдыхаю — оказывается, все это время я не дышала. И вовсе не потому, что необыкновенные глаза рассматривали меня так… как? Интимно? Разумеется, нет. Просто все еще дает себя знать воображение, разыгравшееся во время чтения дневников. Может быть, это и есть главный герой? Он определенно обладает тем самым животным магнетизмом, о котором писала Ребекка. Впрочем, как и Рикко Альварес. Бог мой, так недолго и с ума сойти!
Тревожные размышления прерывает сотрудник галереи: он приходит, чтобы снять со стены купленную картину. Заставляю себя прекратить попытки мутного самоанализа и отдаюсь бескорыстной радости общения с искусством. Награда приходит скоро: среди уже известных произведений обнаруживаю совсем недавно написанную картину.
— Вам нравится Мерит? — звучит за спиной другой мужской голос, на этот раз знакомый.
Оборачиваюсь и вижу в дверях того самого человека, который во время презентации сидел рядом. Быстро, уверенно киваю:
— Очень нравится. Жаль, что здесь нет портретов, но и городские пейзажи великолепны. А вы что думаете?
Он прислоняется к стене.
— Слышал, что он не страдает излишним самомнением. Считаю это важным достоинством.
Склоняю голову, с интересом его разглядываю и с удовольствием поддерживаю легкую беседу:
— А зачем пришли, если не любите Рикко?
Появляется Марк Комптон.
— Ничего не скажешь, ушли вы недалеко, — обращается он ко мне и с вызовом смотрит на незнакомца. — Только не говори, что на вернисаже Рикко пытаешься пристроить свои работы. — Снова поворачивается ко мне и строго осведомляется: — Он не занимался рекламой собственных картин?
— Своих картин? — ошеломленно переспрашиваю я и перевожу взгляд на безымянного собеседника,
Уголки губ вздрагивают.
— Человек в одном красном ботинке. — С этими словами незнакомец поворачивается и быстро уходит.
В полном недоумении качаю головой.
— Как это понять? — поворачиваюсь я к Марку. — Кого он имел в виду? Что еще за человек в красном ботинке?
— Кто бы знал, — неопределенно отвечает Марк и неодобрительно хмурится. — Крис отличается искаженным чувством юмора. К счастью, на полотнах это свойство натуры автора не отражается.
Едва не каменею от изумления.
— Подождите. Хотите сказать, это и есть Крис Мерит собственной персоной? — Вспоминаю фотографии и не нахожу ничего общего. Может быть, я перепутала его с кем-то другим?
— Да, вы угадали: это Крис, — подтверждает Комптон. — Как видите, человек довольно странный. Стоял рядом с вами в собственном зале и даже не счел нужным назвать себя. — Он пожимает плечами. — Но послушайте, Тесс сказала, что вы… прошу прощения, не знаю, как к вам обращаться.
— Сара, — торопливо представляюсь я. — Сара Макмиллан.
— Сара, — повторяет он едва слышно, словно пробуя на вкус мое имя, пробуя на вкус меня. Секунды проходят, и кажется, что небольшой зал сжимается, становится еще меньше. Наконец он продолжает: — Тесс не ошиблась. Ребекка действительно в отпуске.
Голос звучит вполне деловито. Может быть, чувственные краски мне просто пригрезились? Что ни говори, а доводить себя до галлюцинаций я умею.
— Понятно. А связаться с ней как-нибудь можно?
— Если найдете способ, немедленно сообщите, — отвечает Комптон. — Отправилась в двухнедельный круиз с богатым парнем, с которым встречалась, и пропала на все лето. Я согласился отпустить, потому что она отлично справляется с работой и клиенты ее любят. Но зависеть от новичков, которые понятия не имеют, что делают, просто убийственно. Придется подыскать на ее место кого-то, кто действительно разбирается в живописи.
— На все лето, — огорченно повторяю я, не в силах скрыть разочарование.
Все лето — слишком долгий отпуск для работающей девушки. Да и замечание Марка относительно «богатого парня» тоже почему-то коробит, хотя за ним может стоять всего лишь раздражение легкомыслием и необязательностью сотрудницы. Или… что, если он ревнует к этому счастливчику? Недоверчиво качаю головой:
— Так коварно вас подвести — совсем не похоже на ту ответственную Ребекку, которой не устает восхищаться моя сестра.
— Далеко не всегда люди оказываются такими, какими выглядят, — возражает Комптон и кивает в сторону картин Криса Мерита. — А художника ни в коем случае нельзя судить по его работам. Не сможете узнать реального человека до тех пор, пока не проникнете к нему в душу.