Невинность в расплату
Шрифт:
Мы обе спохватываемся.
Подскакиваем.
Меня никто и никогда не шпынял, а рефлекс такой же, как и у Лоры.
— Простите, управительница, — лепечет она, опуская глаза в пол. — Я просто объясняла Мари, какой будет ее работа!
— Нечего тратить время. Покажешь. Все познается только наглядно, на примерах!
— Пойдем, — Лора хватает меня за руку и утаскивает за собой по коридору.
Мы практически бежим до тех пор, пока не оказываемся в какой-то темной комнате типа чулана.
—
Будет еще хуже, понимаю даже без продолжения.
* * *
23 Глава 23
Бадрид.
Я пьян.
Полностью, чертовски пьян.
И виски здесь играет далеко не первую роль.
Я опьянен этой девушкой. Мари. Опьянен до края.
Сколько бы ни было вокруг других, извивающихся, манящих своим доступным телом, а перед глазами только одна. Она. Мари.
Нежная. Хрупкая.
Улыбающаяся так робко.
И ничего не изменилось.
Сколько ни повторяю себе, что она — никто, пыль под ногами, просто откуп, а все равно ее глаза вспыхивают прямо перед моими.
Пронзают насквозь. В самое сердце. Хуже, чем пуля.
Бьют наотмашь.
Я ведь решил.
Решил, что вышвырну ее. Чтобы духа. Чтобы запаха ее не осталось. Ни следа.
Отдам в клуб, пусть здесь, вот так отрабатывает провинность ее семейки. Гнилому отродью такая же работа.
Только ноги сами привели в ту комнату, что выделил для нее.
В дурмане алкоголя, которым пытался девчонку из себя, из нутра вытравить.
Но не помог.
Наоборот. Довел до ее постели.
Впервые в жизни я напился так, что не помнил себя. Впервые.
И мучительной, до рези в глазах потребностью стало одно.
Утолить.
Утолить эту безумную, безудержную алчность по ней. По Мари. Алчность, сжигающую изнутри. Заставляющую впервые в жизни забить на все.
На войну. На нашу империю, которой нужно выдержать и не рассыпаться.
На братьев и честь.
На все стало наплевать.
Пока ее глаза перед моими.
Не помня себя, ворвался ураганом в ее комнату.
Ласкал так, как хотел с самого начала. Вычеркнув из самого себя все, что было после нашей последней встречи в доме ее отца. Стерев ластиком.
Хотя…
В сущности, это просто тяга. Безумная. Бешенная. Раздирающая мне виски.
Тяга, которой не было никогда во мне. И все же. Просто. Тяга к женщине.
И если ее утолить, то все встанет на свои места.
Нажраться этой женщиной, что
Взять ее так, как и хотел с самого начала. Переполниться.
Что для меня, в сущности, Мари?
Та, которую хотел иначе. По-другому.
Потому и засела, видимо, так глубоко.
Все в моей жизни всегда происходит только по моим планам. Никогда не было, чтобы хоть что-то пошло иначе. Даже пылинки и то не садятся не туда.
Значит, все просто.
Я всего лишь не получил то, чего хотел. На что настроился. Что, чего уж греха таить, так жадно предвкушал.
С нашей самой первой встречи.
Предвкушал, смакуя, как прикоснусь в этим губам. Как подхвачу на руки. Как оплету собой нежное трепещущее под моими руками, тело.
Обожгусь бархатом белоснежной кожи.
Предвкушал и ждал так яростно, что даже по ночам не спал.
Смешно.
Как мальчишка, ночами бродил у дома Булатовых.
Думая о ней.
Заглядывая в окно с горящим светом.
И челюсти сжимались. До зуда во всем теле хотелось ее увидеть. Прикоснуться. Сделать своей.
Услышать ее нежный голос. Как задыхается он от ласк.
Услышать и впитать в себя. Прямо с ее губ.
Да. Все просто.
Нужно лишь утолить эту жажду и наваждение исчезнет!
Но нет.
Я брал ее дико. Одержимо. Дьявольски нежно и с такой страстью, которой никогда в себе не подозревал.
Не помня себя от дикого, ненасытного, дурманного опьянения.
Не помня себя совсем. Насквозь.
Брал и хотелось стонать. Рычать. Сметать все вокруг.
Блядскую реальность, в которой выстроены идиотские законы. Традиции. Правила.
Впервые. Впервые в жизни я готов был послать все. Ко всем чертям.
Сдавить в мощном кулаке все то, чем жил раньше. Во что свято верил.
Достоинство. Честь.
Империю, которую выстраивали еще деды. К которой всегда, всю мою жизнь испытывал уважение на грани с благоговением.
Сдавить и смотреть, как это все корежится. Крушится. Превращается в моих руках в погибающий картонный домик. Трещит по швам.
Как одержимый, снова и снова повторял ее имя.
Оно рвалось из меня. Рвалось изнутри.
Мари…
Это не имя. Это музыка. Нектар. Самый пьянящий виски.
Ласкал ее тело неудержимо.
Чувствуя, как мучительно, до боли сладко, сжимается под ребрами.
Понимая, что врастаю.
Врастаю в эту кожу. В эти глаза.
В разбухшие от поцелуев губы, которые хотелось терзать. Ласкать. Пить и выпивать до донышка.
В ее судороги, что охватывает все тело. А меня самого накрывают с головой.
Ураганом. Штормовым шквалом. Всей дикостью страсти.
Безудержно. Рвано. Пьяно.