Невинность в расплату
Шрифт:
Под обстрелом то ли презрительных, то ли ненавидящих меня глаз.
— Ешь давай, — шипит, делая шаг ко мне.
Приближаясь почти вплотную. Так, как будто хочет раздавить.
Едва покачиваюсь, но все же удерживаюсь на месте.
Не делаю шага назад. Как она, наверное, ожидает.
Поневоле кулаки все же сжимаются. Так, что начинает саднить костяшки.
Пусть. Пусть так сложилось в жизни, что я вынуждена принять страшную, унизительную участь.
Стать никем.
Безмолвной
Пальцы сжимаются почти до судорог.
Но у меня все же есть достоинство!
И я собираюсь его сохранить. Что бы жизнь мне не подбросила дальше!
Выпрямляю спину, смело глядя ей в глаза.
Без вызова.
Я не затравленный зверь, чтобы защищаться. Нет.
Я человек.
Девушка, которая выросла и была воспитана пусть и не в таком большом и роскошном доме, но все же довольно богатом и уважаемом в этом городе.
Я женщина, которую учили быть хозяйкой. Хозяйкой над такими, как она.
— Ты подчиняешься моим приказам в этом доме, — ее голос почти дрожит от злости и негодования.
— Вся прислуга подчиняется мне. А ты. Ты ниже всех в этом доме. Ты подчиняешься даже самой мелкой из прислуги. И. Если. Я говорю тебе есть, ты молча садишься, куда тебе указано и принимаешься за еду. А если я прикажу тебе сбросить платье и мыть им пол, ты это делаешь! Молча. Не поднимая глаз! Потому что…
Потому что моя участь слишком шаткая, — понимаю, чуть не опуская голову.
Еще сильнее сжимаю пальцы на руках.
Бадрид ведь может в любой момент передумать насчет моей семьи.
Хотя…
Он ведь сказал. А, значит, дал слово!
Каким бы он ни был, как бы со мной не поступил в первый раз, а его поцелуи даже сейчас горят на моим губах, на всем моем теле!
И его взгляд, в котором читалось такое, от чего сердце пускалось вскачь, возносясь до самых вершин небес!
Бадрид жесток. И скор на расправу. Как и вся его семья.
Я прекрасно это знаю.
В городе нет никого, кто не говорил бы о Багировых с благоговением, но и все же и страхом.
Они справедливы. И даже щедры. Но только до первого проступка.
После этого уже не спасет ничто. И даже все прежние заслуги.
Впрочем, это не так и страшно.
Когда у тебя в руках такая власть, нужно всех и вся держать в твердом, мощном кулаке.
И Бадрид, как старший из сыновей этой семьи, самый непреклонный. Самый непоколебимый. И, наверное, самый и жесткий, как и положено будущему главе.
Но…
Его слово.
Его слово должно быть нерушимо!
Он же сказал, что опускается мою семью. Что дарит нам жизни.
Или дальше все будет зависеть от меня?
Возможно
Это самое страшное.
Понимать, что нет выбора.
Я готова терпеть многое.
Если это будет работа, к которой я, конечно, не привыкла, злые надменные взгляды, или вот такое шарахание, как от прокаженной, когда я только вошла сюда, я это перетерплю.
Но неужели мне придется пресмыкаться?
Унижаться здесь перед всеми ради того, чтобы Бадриду на меня не пожаловались?
Нет.
Это слишком!
Может, я и загубила свою жизнь. Потеряла ее из-за глупой легкомысленности своей сестры.
Но я должна остаться человеком. И сохранить достоинство.
Потому что…
Кажется, это единственное, что мне осталось.
От меня самой.
И от всей моей жизни.
— Я говорю, — ты слушаешь!
Продолжает греметь она.
— Я приказываю — ты починяешься! Беспрекословно, Не думая. Не обсуждая. Молча делаешь то, что тебе приказано! Ты поняла?
— Да, — тихо произношу, по-прежнему глядя ей в глаза. — Я поняла.
Она хмурится. Явно недовольна моим ответом.
Ожидала, что я расплачусь? Начну просить прощения?
— Садись и ешь. В доме много работы. Нужны силы для нее. И ждать тебя никто не будет, чтобы все показать!
22 Глава 22
Все же усаживаюсь за этот покосившийся столик в уголке.
Выбора нет все равно.
Спорить о чем-то бессмысленно и бесполезно.
Да и, в конце концов, мне, скорее всего, и вправду понадобяться силы.
Уж точно моя работа в этом доме не будет такой, к чему я привыкла. Ну, не переводить же тексты мне придется! А это все, по сути, что я умею!
Меня учили быть хозяйкой. Хозяйкой большого дома.
К этому готовили.
Управлять прислугой. Такими, как эта распорядительница. Проверять именно работу управляющих.
Разумно расходовать бюджет на то, чтобы содержать дом и прислугу.
И…
Быть женщиной.
Правильно себя вести. Поддерживать разговор. Понимать, когда нужно промолчать, а когда можно и возразить, не теряя женственности. Манерам. Этикету. И языкам.
Что я еще умею?
Все это мне здесь точно не пригодится!
Понимаю это, даже глядя на простую обычную еду. Для которой достаточно одной вилки. Здесь, на кухне, даже ножами никто не пользуется. И, конечно же, будет очень странно, если я сейчас пойду за ножом, чтобы нормально поесть.
Воспримется как вызов.
А это мне сейчас нужно меньше всего.