Невинность
Шрифт:
Опустив капюшоны, хрустя осколками стекла, мы поспешили по центральному проходу, мимо дымящейся шляпы. Когда проходили магазин антикварных игрушек с разбитой витриной, все игрушки находились на прежних местах, за исключением марионетки. Я чуть не остановился, чтобы убедиться в ее исчезновении. Но иногда сердцем я знал то, чего не мог объяснить мой разум, и в тот момент сердце говорило мне, что надо идти и не оглядываться и никогда не спрашивать, куда ушла марионетка, потому что я мог получить ответ.
К тому времени, когда послышалась полицейская сирена, мы находились в двух кварталах от торгового центра, на вымощенной брусчаткой улице, темной, как
Прошло три года, прежде чем я рассказал о марионетке моему отцу, когда однажды ночью он предупредил меня, указав на музыкальную шкатулку, что она – нечто большее, чем кажется с первого взгляда.
26
Не без труда я убедил себя, что не надо приходить к Гвинет раньше назначенного срока. В конце концов, я знал ее меньше суток. Да, наши отношения складывались на удивление легко, но, явившись на два часа раньше, каким бы веским ни казался предлог, я, возможно, пошел бы наперекор ее желаниям. Хуже того, девушка со столь явной социофобией, не позволяющая прикасаться к ней, могла найти мой энтузиазм отталкивающим.
Я понимал – или думал, что понимаю, – почему ее устраивала моя компания, тогда как Гвинет шарахалась от большинства, если не от всех людей. Крайнее отвращение, с которым люди реагировали на мой вид, факт, что они видели во мне страшилище, позволял Гвинет воспринимать меня таким изгоем человечества, что я никак не подпадал под ее фобию. При этом я жил в полном уединении, она – в глубокой изоляции, эмоциональные ощущения у нас во многом совпадали, и это сродство в определенной степени могло потянуть ее ко мне.
Я надеялся, что со временем она будет относиться ко мне с той же нежностью, как когда-то к отцу, большего я не ожидал, что еще могло быть между тем, кто никому не показывается, и той, к которой нельзя прикоснуться. После шести лет одиночества дружба представлялась мне самым дорогим подарком, какой я только мог получить, о каком мог мечтать.
Чтобы избавить девушку от шока, который она могла испытать, случайно увидев мое лицо, и чуть увеличить яркость света при нашей встрече, да и для того, чтобы никто не разглядел меня на улицах в тот час, когда народу на них хватает, под капюшон я надел балаклаву, с дырками для глаз и узкой прорезью для рта. Дышать через вязку я мог и не сомневался, что в холодный декабрьский вечер маска-чулок не привлечет внимания даже самого подозрительного наблюдателя.
Шагая под городом по направлению к дому у Берегового парка, я решил, с учетом психического состояния Гвинет, не упоминать о том, что видим мы, скрытые от всех, а больше никто. У нее наверняка хватало своих тайн, и она тоже предпочитала ими не делиться. Излишняя экзотичность может вызвать отчуждение, и я полагал, что лучше выдавать свои секреты только в обмен на ее.
На этот раз не стал выходить через «Станцию 6» под парком, потому что в вечерней смене работало куда больше людей, чем в ночной. Чтобы облегчить откачивание воды из тоннелей транспортной системы при наводнении, в ключевых точках специальные шахты связывали их с тоннелями ливневой канализации. Я спустился по железным скобам одной из них, трубе длиной в тридцать и диаметром в пять футов, находившейся рядом с парком. Уже добрался до самого
Иногда выходы размещались в публичных местах, зачастую в наружных вестибюлях тех же станций подземки, и я воспользоваться ими не мог. Этот, однако, выводил на первый этаж арсенала на 57-й улице. Сам арсенал снесли девятью годами раньше, когда городские власти затеяли очередную реконструкцию нескольких районов. И пока честолюбивые планы строительства жилого микрорайона эконом-класса доводились до ума, над лестницей построили временную сторожку. Времена нынче трудные, денег на строительство муниципалитет пока так и не нашел, поэтому сторожка стоит на прежнем месте, и дверь изнутри не запирается.
Мне предстояло пересечь боковую улицу, пройти короткий квартал проулком, пересечь более оживленную авеню, а потом узкий проулок между двумя старыми домами привел бы меня к пожарной лестнице дома Гвинет. Только бросок через авеню посреди квартала в неположенном для перехода месте вызвал некоторые сложности, учитывая свет уличных фонарей и фары набравших скорость автомобилей. Но в маске, капюшоне, куртке и перчатках я не привлек к себе внимания, если не считать сердитого гудка одного водителя, и лишь потому, что я проскочил его полосу движения в опасной близости от автомобиля.
Мягко светились окна первого и второго этажей, выходящие на лестницу. Поднимаясь, я с облегчением увидел плотно задернутые шторы в окне на втором этаже, через которое наблюдал, как туманник залезал в рот одетого в шелковый халат мужчины.
На верхней площадке нашел нижнюю половину окна поднятой. За ним меня ждала темная спальня. Дверь в дальней стене комнаты оставили приоткрытой, цветная хрустальная люстра отбрасывала на стены призматические тени. Сама люстра искрилась голубым, фиолетово-синим и красным.
Через подоконник я перелез в комнату и сразу понял: что-то не так.
27
Три года с отцом, одиннадцати лет от роду, каждый день постигая науку выживания: большой город – тот же лес, где такие, как мы, должны вести себя столь же осторожно, что и пробирающаяся среди папоротников лиса…
В два часа ночи ключом, который дал отцу человек, боявшийся его, но не испытывающий к нему ненависти – о нем позже, – отец открыл дверь на склад продуктового фонда церкви Святого Себастьяна, и мы вошли. Когда склад не работал, окна закрывали противовзломные опускаемые ставни из сваренных друг с другом стальных пластин, позволяющие нам зажечь несколько ламп, чтобы побыстрее отовариться, не опасаясь привлечь внимание проезжающего полицейского патруля.
Помещение служило и продовольственным складом, и магазином подержанных вещей, которые соединяла арка. Отец получил разрешение брать одежду для себя, а теперь и для меня. Вот и в этот раз, прежде чем набить рюкзаки консервами и фасованными продуктами, он намеревался подобрать мне несколько пар брюк и свитера, потому что рос я быстро.
Помимо одежды магазин предлагал подержанную мебель, прочитанные книги, старые сиди и дивиди, подержанные игрушки, посуду, бижутерию, украшения для дома.