Невинные дела (Худ. Е. Капустин)
Шрифт:
— Вы уже обманули нас, барышня: уверяли, что не были знакомы с генералом, — сказал один из следователей. — Теперь вы хотите заставить поверить еще более удивительным вещам: будто вы просто так, ни с того ни с сего, бросили такую важную улику в реку.
— Я испугалась, что меня замешают…
— Если невиновны, чего ж бояться? Наоборот, узнав об исчезновении своего высокого покровителя, найдя у себя его костюм, вы должны были бы сообщить властям… Именно так поступил бы невиновный…
— Вот что, барышня, — сказал другой следователь, — всеми этими сказками вы вредите себе. Подумайте: молодая, красивая, нет ничего удивительного, что вами заинтересовался генерал.
Анни побледнела.
— Электрический стул?! — воскликнула она в ужасе.
— Конечно, если вы будете скрывать тех, кто похитил и, может быть, уже убил генерала. Да, да, возможно, и убил, а потом, заметая следы, бросил в речку его мундир. Обычный прием убийц: раздеть и изуродовать свою жертву, чтобы ее нельзя было опознать, а одежду скрыть в другом месте. Подумайте, барышня: когда найдут тело, убийство будет числиться за вами, потому что вы сами признали, что бросили одежду в реку.
— Боже мой, что же делать? — зарыдала Анни.
— Чистосердечно раскаяться и помочь нам найти виновников. Обещаем вам, что при этих условиях мы поможем вам, иначе…
— Но ведь я же ничего не знаю…
Но следователи, как все следователи, были настойчивы, упорны и, главное, уверены в том, что преступник обманывает, но они-то правду знают. Надо им отдать справедливость, допрос они вели вполне корректно — зачем девушку колотить, когда она сама сознается? Они умело ставили вопросы, и на другой день Анни сообщила, что генерала похитили коммунисты, но произошло это в ее отсутствие. Потом коммунисты пришли ночью, когда она уже вернулась, произвели обыск, нашли мундир и плащ генерала (видимо, похитили его в пижаме), забрали их и приказали ей молчать под страхом смерти. Оба следователя, прослушав новый вариант, улыбнулись его наивности — слишком уж большими растяпами были похитители: сначала забыли мундир, потом обувь и ограничились лишь угрозой барышне. Они решили все же, что это ближе к истине, которую они надеялись раскрыть через денек-другой, а потому и сообщили печати, что арестована некая женщина, причастная к похищению генерала, которая признала, что похищение совершено коммунистами.
Так в газетах появились сенсационные сообщения о коварной фурии, служившей помощницей коммунистам, и о найденном при таинственных обстоятельствах окровавленном мундире генерала Реминдола — улике, заставляющей подозревать, что национальный герой уже убит коммунистами. Несомненно, и таинственные лучи из-за океана, и попытка коммунистического мятежа в Медиане с похищением секретных чертежей изобретения Ундрича, и так называемое разоблачение изобретения Ундрича Чьюзом, и наконец трагическая гибель генерала Реминдола — все это звенья ужасного коммунистического заговора и агрессии против Великании!
Все было настолько ясно, что следователям, в сущности, оставалось уже мало работы. Вскоре под их умелым руководством бедняжка Анни, поняв, что иного выхода нет, решила "чистосердечно раскаяться" и признаться, что это она выдала генерала коммунистам. Конечно, сделала это она, уступив страшным угрозам коммунистов, — следователи обещали ей, что суд примет это во внимание и окажет ей снисхождение.
Затруднение состояло лишь в том, что, не интересуясь политикой, она не могла припомнить ни одного имени крупного коммуниста. Следователи и тут пришли ей на помощь — в результате и появилось обширное показание о "коммунистическом заговоре" во главе с членом палаты коммунистом Редчэллом.
Оба
И вдруг… вдруг Анни выпустили на все четыре стороны, настойчиво рекомендовав позабыть всю эту историю, если только она не хочет попасть в еще худшую. Девушка это поняла и поспешила убраться из столицы в провинцию, к старой тетке, так и не ведая, что же произошло.
15. Некто ь354
Правдивое иногда неправдоподобно.
Генерал Реминдол очнулся рано утром. Он лежал в комнате с голыми стенами, на довольно жесткой койке. Сквозь окно, забранное решеткой, проникал слабый свет. Вверху, под потолком, тускло светила лампочка.
Генерал с трудом припоминал, что с ним случилось. Прежде всего, в его памяти возник пронзительный вопль сирены, возвещающий об опасности, затем воскрес ужасный луч, прорезавший туман. Дальше все представлялось смутно. Он бежал, кричал, бежали и кричали какие-то люди, мчались машины, вновь вопила сирена, и из тумана опять вырвался луч. Потом его схватили, втащили в машину — больше ничего он не помнил. Ясно, что под прикрытием таинственных лучей произошло вторжение коммунистических войск в Великанию, и он сейчас в плену. Неясно только, успели уже перебросить его через океан или он еще в Великании, где-нибудь на оккупированной территории. Свершилось то, что он предсказывал, торопя бросить атомную бомбу. Теперь уже поздно! Пусть хоть теперь поймут, как он был прав! И пусть пеняют на себя!
Но интересно, знают ли коммунисты, кого они взяли в плен? Во всяком случае, надо быть очень осторожным. Терпение и осторожность!
Он встал. На нем была та же пижама, в которой он выбежал от Анни. Подошел к окну. В наступающем рассвете увидел деревья. Видимо, дом был в саду. Наступал день. За дверью послышалось движение. Реминдол внимательно слушал. Вскоре дверь открылась. Вошли двое в белых халатах. Врачи или маскируются врачами?
— Как спали? — спросил один. Говорил он чисто, без иностранного акцента.
Реминдол, как и решил, держался осторожно.
— Неважно, — сказал он. — Койка могла быть не такой жесткой.
— Я распоряжусь, — сказал тот же. — А может быть, вы предпочтете вернуться домой?
Реминдол удивленно посмотрел на спрашивающего. Что это — ловушка?
Врач (или тот, кто выдавал себя за врача), заметив недоверие, сказал:
— Я говорю серьезно. Но, вы понимаете, нам необходимо знать, кто вы и ваш адрес.
Ага! Вот оно что! Они не знают, кто он, и хотят это узнать. Хорошо, что случайность благоприятствовала ему. Будь на нем мундир, а не пижама, его инкогнито было бы раскрыто.
— Вы желаете знать, кто я? — переспросил Реминдол и надменно добавил: — Во всяком случае, об этом я буду говорить не с врачом, а с вашим командующим или начальником. Так и передайте ему. Вы же, господин врач, мне не нужны: я вполне здоров.
Когда врач ушел, Реминдол снова стал раздумывать о том, что произошло. И чем больше он думал, тем яснее ему становилось, что не мог он попасть в плен просто по несчастной случайности. Взять сразу министра — нет, такая случайность слишком невероятна. Охотились именно за ним. Но откуда могли знать, где он находится? Реминдол думал, думал, и вдруг его озарило: Анни! Вот кто выдал его. Недаром же ее не было дома. Она была подкуплена ими! Ясно, совершенно ясно! Он уже давно заметил в ее отношении к нему что-то напряженное, точно она боялась его. Ясно!