Невинные дела (Худ. Е.А.Шукаев)
Шрифт:
Через час Грехэм сидел в кабинете Чьюза и так непринужденно разговаривал со стариком, будто был давно знаком с ним. Он рассказал Чьюзу, как генерал Реминдол, возможно уже тогда свихнувшийся, отдал распоряжение о разделении их лабораторий на три самостоятельных отделения, и теперь ясно почему: подготавливалась афера Ундрича.
— Посмотрите: они до сих пор не смеют согласиться на экспертизу! — воскликнул Чьюз. — Мне кажется, что Уайтхэч тоже прикрывает Ундрича. Возможно, я ошибся, назвав его кандидатуру в эксперты. Как вы думаете?
— Нет, он ненавидит Ундрича. Но он осторожен.
— Да, вы с ним работали… Но почему вы уверены, что он близок к успеху?
— Потому что… — неожиданно для себя сказал Грехэм, на мгновение запнулся, но решительно кончил: — потому что я открыл лучи… И могу судить, что и ему немного осталось…
— Вы открыли? — спросил Чьюз. Сказал он это очень спокойно, будто даже не удивляясь, лишь на мгновение поглядев на собеседника. — И вы проверили их действие?
— Конечно. Не в том, понятно, масштабе, как вы, профессор, но все-таки… Насколько успел разобраться, свойства их в общем те же, что и у ваших лучей.
— И что ж вы намерены делать?
— Не знаю…
— А все-таки?
— Сделал то же, что и вы…
Чьюз некоторое время молча смотрел на Грехэма.
— Вы хотите сказать, что все уничтожили? — спросил он наконец.
— Кроме записей.
— И это опасно. Секрет никому не известен?
— Нет.
— И Уайтхэчу?
— Нет. Он знает только, что открытие сделано.
— Только он один?
— Он сообщил об этом президенту.
— Скверно…
— Они уже обращались ко мне с предложением…
— Конечно, сулили миллионы?
Грехэм улыбнулся:
— Не без того…
— Видите, Грехэм, если бы вам пришлось перенести хоть малую толику того, что пережил я, когда они охотились за моим изобретением, вы не были бы так спокойны…
— Профессор, все записи зашифрованы. У нас был принят шифр, известный только руководителю лаборатории и нам, его двум помощникам.
— Иначе говоря, кроме вас, шифр знают Уайтхэч и Ундрич?
— Да.
— Скверно… — повторил Чьюз. — Я свои записи уничтожил, хотя мог бы придумать шифр… И знал бы его только я один…
— Но, профессор, зачем им… Уайтхэч и без того так близок к результатам. Они только и ждут его лучей. Еще Реминдол говорил, что такие лучи предпочтительней атомной бомбы и лучей Ундрича, потому что уничтожают только людей, а не материальные ценности.
— Да, нашли достойное себя оружие! — с негодованием сказал Чьюз. — Оружие лавочников! Убивает только людей, а ценности можно прикарманить.
— Что же делать, профессор? — с надрывом выкрикнул Грехэм мучивший его вопрос. — Позволить им торжествовать, а нам уничтожать свои изобретения? До каких же пор?
— Да, уничтожать… — строго сказал Чьюз. — И записи не посоветовал бы хранить. Уничтожать, потому что наши изобретения они используют только для убийства. Уничтожить совершенно, даже хотя бы надолго скрыть открытие в наш век бурного развития науки нельзя — не будем обманывать себя иллюзией, Грехэм. Я открыл свои лучи год назад,
— Да, — подтвердил Грехэм, — они были уверены, что атомной дубинкой будут навек держать в подчинении весь мир.
— Что поделать: выше их разума понять, если что и надо уж засекретить, то не меньше, чем законы физики…
— И они теперь сделали бы это, будь в их силах, — усмехнулся Грехэм.
— Но с другой стороны, — возразил Чьюз, — мы же понимаем: одной идеи открытия мало. Сущность термоядерного синтеза на солнце была открыта давно, а водородная бомба создана лишь теперь. Мы знали, что для получения наших лучей нужно создать ливень гамма-лучей… Но технологические трудности… На преодоление их уходит много времени. И мы не должны раскрывать их преждевременно. Придет время, когда не нужно будет скрывать ничего…
— Когда же, когда? — с тем же надрывом спросил Грехэм.
— Не знаю. Но вспомните, Грехэм, всего три месяца назад вы рассуждали иначе, и Эрнест отчитывал вас на собрании ученых. Год назад я тоже не понимал. А теперь нас, понявших, все больше. Это как ледоход: будто все прочно, только лед слегка потемнел — и вдруг река, ломая его, вырывается на свободу. Не будем же спрашивать себя: когда? Будем бороться, чтоб скорее. В этом главное…
4. Результат неожиданного приглашения
— Поступок этих газетчиков меня изумляет… Ведь это подло с их стороны!
— Такова их профессия!
Грехэм покидал Чьюза радостно возбужденный. Старик, накинув пальто, вышел проводить его на крыльцо. Тут он заметил, что Грехэма не ждет машина (такси Грехэм отпустил: приходилось экономить даже на мелких расходах).
— Поедете на моей машине, — распорядился Чьюз.
В городе Грехэм заехал в дешевый ресторанчик, где он обычно обедал. Машину он отпустил. Домой заходить не имело смысла: было около семи часов вечера, а в восемь было условлено начать ремонт и переделку одной из печей хлебозавода. Грехэм предложил свое усовершенствование, и хозяин решил испробовать его на одной печи. Работы хватит на всю ночь.
Действительно, четверо рабочих под руководством Грехэма провозились до утра. Грехэм устал и решил домой не ездить: через три часа предстояло уже быть на собрании «Ассоциации прогрессивных ученых». Отыскав укромный уголок в кладовой и попросив разбудить себя, он моментально заснул.
Два часа сна мало освежили его, чувствовал он себя разбитым, но пропустить собрание ни за что не хотел.
Едва при входе он показал записку Чьюза, контролер сказал ему:
— Профессор Чьюз просил вас зайти к нему.