Невинные
Шрифт:
— Не обязательно, — напомнила она всем.
Эрин снова мысленно услышала грохот пистолета и увидела Баторию Дарабонт, рухнувшую в тоннеле. Я убила последнюю из рода Батори.
Рун устремил на нее пристальный взгляд.
— Мы трое свершили многое.
В этом Джордан с ним вроде бы согласился.
— Окаянно верно.
Может, они и правы, но это окаянно тревожило ее.
11 часов 15 минут
Поезд
Джордан смотрел за окно, пытаясь угадать место назначения. Бернард по-прежнему скрытничает. Так ничего и не сказав, кардинал снова скрылся в заднем вагоне, оставив их наедине с собственными мыслями, позволяя переварить случившееся.
Вот уж воистину неудобоваримая пища.
Лязг металла снова привлек их внимание к темному проему двери. Снова явился Бернард, на сей раз ведя следом двух женщин.
Первой была высокая, темноволосая и темноглазая сангвинистка. Джордан тотчас узнал Надию. Уставился на ее кожаные доспехи и серебряную цепь вокруг пояса. Последняя представляет собой цепной кнут — оружие, с которым эта женщина управляется невероятно искусно. Сверх того на боку у нее висел длинный клинок.
При виде нее сразу приходит в голову выражение «убийственный наряд».
Внимание Надии было полностью сосредоточено на второй женщине.
Скверный знак.
Ростом незнакомка ниже Эрин. Волнистые волосы цвета воронова крыла коротко подстрижены, на ногах джинсы и ботинки, правая штанина разорвана, и сквозь разрыв видны лубки — явно недавняя травма. А поверх современных одежд — накинутый на плечи старинный тяжелый плащ, будто пригибающий ее к земле. Миниатюрные ручки жеманно скрещены спереди. Джордану потребовалась добрая секунда, чтобы сообразить, что она в наручниках.
В одной руке, затянутой в перчатку, Надия держала толстую цепь, тянущуюся к этим наручникам.
С ней они предпочитают судьбу не испытывать.
Чем же эта женщина так опасна?
Когда пленница дохромала поближе, Джордан увидел ее лицо и был вынужден сцепить зубы, чтобы не ахнуть от изумления.
Серебристые глаза встретились с ним взглядом. Он разглядывал очертания этих безупречно оформленных губ, высоких скул, курчавую волну локонов. Если сменить оттенок этих волос на огненно-рыжий, она как две капли воды походила бы на Баторию Дарабонт — женщину, которую Эрин убила в катакомбах под Римом.
Сидящая рядом Эрин оцепенела, тоже разглядев очевидное фамильное сходство.
— Вы нашли другую представительницу рода Батори, — заключила Эрин.
— Да, — подтвердил кардинал.
Джордан издал мысленный стон. Будто с последней хлопот было мало.
— И она стригой, — добавила Эрин.
Джордан удивленно вздрогнул, внезапно уразумев, зачем понадобилась такая бдительная охрана и задернутые шторы. Мог бы и сам сопоставить факты.
Женщина окинула Эрин холодным, пренебрежительным взглядом и повернулась к кардиналу. Она говорила с ним на латыни, но с диковинным акцентом, очень похожим на акцент
Джордан поглядел на пленницу новыми глазами, оценивая степень угрозы, прикидывая дополнительные меры, если это чудовище вдруг вырвется от своих укротителей.
Как только женщина договорила, Бернард ответил:
— Будет лучше, если вы перейдете на английский. Тогда все пойдет куда более гладко.
Пожав плечами, она обернулась к Руну и заговорила по-английски:
— Ты выглядишь весьма посвежевшим, возлюбленный мой.
Возлюбленный мой? Что это значит?
Рун — католический священник, и заводить возлюбленных ему не полагается.
Она резко потянула носом в направлении Эрин и Джордан, будто оба выбрались из сточной канавы и от них смердит.
— По моему разумению, столь ничтожное общество вполне тебе отвечает.
Рун даже глазом не моргнул, будто и не слышал ее.
Выступив вперед, кардинал Бернард официально представил их друг другу.
— Это графиня Элисабета Батори из Эчеда, вдова графа Ференца Надашди Батори де Надашд из Фогарашфелда.
Эрин охнула, чем привлекла внимание Джордана, но продолжала просто таращить глаза на женщину.
Теперь настала очередь кардиналу представить их обоих графине. К счастью, их титулы звучали куда короче.
— Позвольте представить вам доктора Эрин Грейнджер и сержанта Джордана Стоуна.
Голос наконец вернулся к Эрин.
— Вы утверждаете, что это та самая Элисабета Батори? Из конца шестнадцатого века?
Женщина склонила голову, будто в подтверждение этого факта.
Эмоции, пробегавшие по лицу Эрин, представляли смесь облегчения и огорчения. Они оба знали, как твердо убеждена Церковь, что Женщина Знания выйдет из рода Батори.
— Не понимаю, — сказал Джордан. — Эта женщина — сангвинистка?
— Я не имею касательства к этому безотрадному Ордену, — откликнулась графиня. — Ибо верую не в страстотерпие, но в страсть.
Рун заерзал. Джордан вспомнил рассказ священника из той поры, когда тот еще только-только пришел в лоно сангвинистов. В момент запретной страсти Рун убил Элисабету Батори, и спасти ее он мог лишь одним-единственным способом — обратив ее, сделав стригоем. Но где эта женщина скрывалась на протяжении последних четырехсот лет? Церковь была убеждена, что род Батори оборвался на Дарабонт.
Об ответе Джордан догадывался: должно быть, Рун прятал ее.
Похоже, помалкивая не только о том, что укусил Эрин.
— Полагаю, — нарушил воцарившееся молчание Бернард, — что собравшиеся здесь — наше лучшее оружие в надвигающейся Войне Небесной, в битве, предреченной Кровавым Евангелием. Это единственная надежда мира.
Графиня испустила смешок, в котором искреннее веселье мешалось с горечью.
— О, Его высокопреосвященству с таковым пристрастием к внешним эффектам надлежало бы лицедействовать на более широких подмостках, нежели церковная кафедра.