Невольница судьбы
Шрифт:
Я так поняла, что Бупси-мупси-пупси есть никто иная, как моя предшественница. Ну и имечко дали родители! Бупси! Обалдеть.
— Так как тебя звать? — услышала вопрос гербарной тётки.
— Ирина, — ответила я.
Та на меня долго смотрела, пока не проворчала:
— И почему было не назвать дочь нормальным именем? Придумали же «Ирина»! Попробуй ещё запомни!
Ну вот… Значит, Бупси — нормально, а вот Ирина — ужасно и непривычно? Да ну их!
— Что надо делать? — решила я сразу перейти к главному. А то
Гербарная тётка поглядела на меня оценивающим взглядом и вздохнула:
— Для начала надень что поприличнее, девка. А то в розовом платье похожа на фламинго.
Упс… А что, они здесь водятся? Неожиданно… Впрочем, лучше быть фламинго, чем элементом гербария. Но, похоже, в этом доме считали иначе. Мне дали добротное платье из тонкой синей шерсти. Я уже привыкла, что женские платья на шнуровке сзади, поэтому не удивилась и сейчас. Только мне было непонятно, почему ни разу за всё время мне не предложили надеть трусы и лифчик.
— А нижнее бельё не дадите? — осмелела я, устав щеголять голым задом. Длинные юбки спасали положение, и моя нагота никому не была видна, но всё же хотелось ощущать себя более одетой. Трусов у них, небось нет, но вот панталоны-то носят!
— Это зачем ещё? — не поняла гербарная тётка.
— Ну… — не нашлась сразу что ответить, поэтому выразительно промычала, а потом выдала очевидное: — Ну, для того, чтобы прикрыть интимные места.
Тут я поняла, что сморозила невероятную глупость. Она на меня уставилась так, будто я поинтересовалась, сколько у неё волос на голове. Хотя, судя по их виду, они покидали её голову с огромной скоростью.
— Знаете что, милочка, — она вперила в меня ледяной взгляд, от которого стало не только холодно, но и очень неуютно, — ведите себя согласно статусу! Простолюдинкам не свойственно носить господских туалетов. Женщины всегда должны быть доступны.
Вот те раз! Послушала бы её моя мама! Эх, как же меня замучили местные правила. Так и хочется возглавить мятеж против агрессоров и супостатов, притесняющих права женщин! Мда… подобные мысли пробудили во мне бунтарский дух. Ну что за дискриминация по половому признаку? Хотя, великосветским дамочкам, небось, панталончики выдают. Замучил меня повсеместный разврат! Даже тут от него никакого спасу нет!
— Не спорь ты с ней, — шикнула на меня кухарка, приложив указательный палец к губам.
Эх, везде рот затыкают. Ладно, помолчу. А то не долго и работу потерять. Изобразила на лице скромность и покорность, и пошла за ширму переодеваться. Просто надо смириться. Сдались мне эти панталоны! Не простужусь!
Хоть кухарка и думала, что меня взяли ей в помощницы, но гербарная тётка считала иначе. Велела заколоть волосы и отправила мыть лестницы. Весь день я простояла согнувшись. Но зато ближе к вечеру поняла, что с лестницами покончила.
— Ты
— Спасибо, — поблагодарила я.
Тут она протянула мешочек, а в нём призывно звякнули монеты.
— Вот тебе деньги. Только никому не говори, сколько я тебе заплатила. Столько не получают. Просто не хочу, чтобы вы нуждались. Приходи завтра утром. Я дам ещё работу.
Она развернулась и, не говоря больше ни слова, пошла прочь.
— Благодарю, — растерянно проговорила я, глядя на её удаляющуюся спину.
Ничего себе щедрость! В честь чего? Сомневаюсь, что она прониклась сочувствием ко мне. Это она из-за Сэтмана. Интересно, что её связывает с моим мужем? Ну, судя по тому, что она замужем не за ним, а за другим, то ничего интимного. Хотя… Тут я задумалась, размышляя над тем, что после брака женщина может допустить к себе другого мужчину. Неужели у них что-то было?
Ощущение оплёванности и ревности не покидало меня всю дорогу домой. Я еле тянула тяжеленную корзину. А ещё одежду зажала в подмышке. Неудобно так, что хоть брось всё посреди дороги и уходи. Вдобавок заблудилась. Искать пришлось по номеру улицы. Благо дело, склероз не мучает, а то не хватает ещё номер забыть.
Доплелась до дома и уставилась на наш балкон. В комнате Рэшмы горел свет и раздавался металлический звон тазов и вёдер. Сейчас порадую её корзиной провианта. Довольна, наверное, будет, что завтра не надо на рынок плестись.
— Вот и я! — шагнув за порог, известила я.
Рэшма оглянулась и поспешила навстречу.
— Ты вовремя. Скоро мужчины воротятся. Знаешь что, — она отвернулась, спрятав взгляд, — ты не говори Сэтману где работаешь. Да и вообще ничего ему не говори.
— Почему? — не поняла я и растерянно спросила: — А что я скажу по поводу одежды, продуктов?
— Скажи, что я дала.
— А деньги?
— Какие деньги?
Я протянула мешочек, и тряхнула его, чтобы он усладил наш слух.
— О! — обрадовалась Рэшма. — Теперь ты сможешь покупать еду.
— О! — передразнила я её и, указав на корзину, заметила: — Но у нас уже есть еда.
Рэшма сверкнула глазами и хмыкнула:
— Ты что думаешь, что она никогда не кончится?
— Ээээ… — протянула я, поймав себя на мысли, что я почему-то решила, что отныне нам постоянно будут давать корзину с едой. На своём «эээ…» я и закончила.
— Так что спрячь деньги, — посоветовала она. — Сэтману лучше не знать о твоём заработке. А то начнёт возмущаться, запрещать.