Невозможно устоять
Шрифт:
– Что, ну что ты можешь объяснить?
– Ты меня не за того принимаешь. Если бы я собирался чего-нибудь потребовать от тебя в обмен на отказ от написания статей, то давно бы это сделал. Ну же, детка, хоть в этом согласись, что я прав!
Памела затихла, и он осторожно отпустил ее руку. Девушка несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, - при этом Филип не смог удержаться от быстрого взгляда на ее бурно вздымающуюся грудь, - после чего постепенно начала успокаиваться. Кровь отлила от ее щек, и теперь они приняли прежний,
– Значит, я не за того тебя принимаю, - медленно произнесла она. Хорошо, давай раз-, беремся... Кто же вы на самом деле, мистер Кирк?
– Я не враг тебе или твоей семье и - черт бы меня подрал!
– уже устал это повторять. Ну, веришь ты мне наконец!
– Тут Филип неожиданно для себя взял Памелу за плечи и с силой встряхнул.
Боже, что за чудесным ароматом обладают ее духи! А как напряженно блестят эти невероятные серые глаза! Какой теплотой веет от ее кожи цвета спелого персика!..
Филип поцеловал ее с такой страстью, что Памела невольно охнула и напряглась, упершись руками в его грудь. Однако он тут же обнял ее за талию, не давая отстраниться.
Тем не менее Памела все же попыталась оторвать губы от его ненасытного рта, и тогда он одной рукой взял ее за затылок, не позволяя мотать головой. Несколько секунд продолжалась эта отчаянная борьба, но разве могла Памела устоять перед столь яростным мужским напором!
Весь долгий вечер Филип сдерживал себя, наблюдая за каждым жестом, за каждым словом, за каждым вздохом этой невозможной чертовки и только теперь наконец-то дал волю чувствам. Если он не зацелует ее до смерти, то лишится рассудка от желания!
И это желание не осталось безответным. Он почувствовал, как дрогнули и раскрылись ее губы, как стало мягким и податливым тело, как участилось дыхание... Памела сама подалась навстречу его объятиям, положив руки ему на плечи и прижавшись к нему своей упругой, сводящей с ума грудью.
Так ему долго не выдержать! Они должны заняться любовью немедленно, прямо здесь, в гостиной. Для этого стоит только сорвать с нее платье, опуститься на ковер, и...
Но если он воспользуется ситуацией, то это может оказаться началом конца. Потом, когда она очнется от неистовой вспышки страсти, все произошедшее может предстать перед ней в ином свете. Простит ли она ему свою внезапную слабость? Поверит ли в то, как он любит ее, как дорожит ею, как боится потерять?
Филип заставил себя оторваться от соблазнительных губ. Пожалуй, это было самое тяжелое, что ему когда-либо приходилось делать в жизни. Он осторожно отстранился, продолжая сживать ладонями пылающие щеки Памелы.
– Я хочу, чтобы мы с тобой вместе работали над моими статьями, глубоко вздохнув, повторил Филип.
– Что?..
– Да мы просто обязаны работать вместе, чтобы помочь твоему отцу!
– Кажется, я чего-то не понимаю, - пробормотала
– Помнишь, ты уверяла, что у твоего отца не было, да и быть ничего не могло с его секретаршей Моникой Арленд?
– Неужели ты мне поверил?
– Да, поверил. Но ведь она родила ребенка.
– И что?
– Если нам удастся выяснить, от кого Моника забеременела, то все, возможно, встанет на свои места.
– Так вот какое сотрудничество ты мне предлагаешь?!
Филип опустил руки и отошел подальше. В , непосредственной близости от Памелы мысли его начинали путаться, зато разгорались желания.
– Надеюсь, ты ничего не имеешь против? спросил он.
– Право, я не...
– Подумай о том, что если мы найдем этого человека, то твоему отцу нечего будет опасаться.
– А если не найдем?
– с сомнением произнесла она.
– Ты уверен, что у нас получится? В свое время, после смерти Моники, многие пытались докопаться до истины, но предпринятые расследования только послужили пищей для слухов.
– Знаю, однако надеюсь, что мы сумеем добиться большего. Кстати, а ты знала эту Монику?
– Конечно.
– Памела даже удивилась.
– Ведь она же работала с моим отцом, поэтому постоянно бывала в нашем доме.
– Ну и что ты о ней можешь сказать?
– Странный вопрос! Мне тогда было лет семнадцать, и что я могла думать о взрослой женщине?
– Ну, большинство сегодняшних семнадцатилетних девчонок весьма искушенные особы, - не без иронии заметил Филип.
– Возможно, но я принадлежу к другому поколению. И не забывай, что большую часть времени я провела в пансионе. К тому же Монике было уже далеко за тридцать, поэтому она казалась мне старухой.
– Забавно, каким же тебе кажусь я?
– Давай говорить о деле.
– И Памела с комической серьезностью наморщила нос.
– Что ты еще хотел узнать?
– Какое впечатление у тебя сложилось об этой "старухе"?
– Ну, она была не то чтобы красива, но достаточно привлекательна, и это признавали все. Тебе это интересует?
– Не совсем. Я видел фотографии Моники, поэтому ее внешность мне известна. Гораздо важнее другое: к какому типу людей она относилась?
Памела задумалась, но тут ее мысли приняли другое направление.
– Подожди, но ты опять не ответил на мой вопрос: что мы будем делать, если не найдем отца ее ребенка?
Филипу даже не хотелось думать об этом. Конечно, если удастся найти тайного возлюбленного секретарши, то от публикаций придется отказаться. Но сейчас не это представлялось ему самом страшным. Будет гораздо хуже, если Па-мела разуверится в собственном отце.
– Мы обязательно его отыщем!
– твердо заверил Филип.
– Мы? А с чего ты взял, что я собираюсь тебе помогать?