Невозможно устоять
Шрифт:
– Вовсе нет, детка, - энергично запротестовал старик.
– А мы тут как раз о тебе говорили!
Филип метнул на него сердитый взгляд, после чего с обожанием уставился на девушку. Как же давно он ее не видел и до чего же рад встрече!
Прошедшие дни и ей дались нелегко. Она заметно похудела, и теперь знакомый серый брючный костюм сидел на ней так, будто был на размер больше, чем надо. Да и лицо казалось бледнее обычного, а глаза блестели лихорадочным блеском, и под ними пролегли тени. И ведь это именно он, Филип, виноват в том, что она так сильно изменилась!
Миссис
– Поскольку мой внук явно онемел, позвольте представиться, - произнес наконец дед, галантно вставая с кресла.
– Тревор Кертон.
– А, так вы его дедушка, - пробормотала Памела, пожимая протянутую руку.
– Наверное, мне следует зайти в другой раз...
– О нет, зачем же!
– Филип словно очнулся от столбняка. Он так давно ее не видел, а она собралась уходить!
– Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы пообедаем позднее? обратился он к деду.
– Разумеется, нет, - кивнул тот, - но лишь в том случае, если мисс Гиффорд согласится составить нам компанию.
– Н-нет, извините, - отводя глаза, неуверенно сказала Памела.
– Мне нужно сказать пару слов Филипу, после чего я вынуждена буду уехать.
Эта фраза прозвучала столь угрожающе многозначительно, что дед с недоумением вскинул брови, переводя взгляд со своего внука на смутившуюся девушку.
– Ладно, - наконец заявил он.
– В любом случае, приятно было познакомиться, мисс Памела.
– Мне тоже, мистер Кертон.
– Передавайте привет вашему отцу.
Филип чуть не застонал от досады. Сам того не сознавая, старик произнес наиболее неподходящую фразу из тех, которые только можно было придумать!
И Памела это почувствовала, потому что мгновенно вспыхнула от гнева.
– Послушай, - взмолился Филип, протягивая к ней руки.
– Так ты уже обо всем рассказал!
– запальчиво заявила она.
– В таком случае я не вижу причин ничего скрывать. Мы вполне можем поговорить и в присутствии мистера Кертона.
– И она иронично поклонилась старику, который внимательно прислушивался к их разговору.
– Я уже знаю о многих твоих недостатках, поэтому болтливостью и мстительностью ты меня не удивишь.
– Но я не...
– Только избавь меня от нелепых оправданий!
– презрительно продолжила Памела.
– Тем более что теперь уже все равно ничего не изменишь. Отец отказался от мысли о возвращении в большую политику и вместе с моей матерью переезжает жить в Вермонт, откуда он родом. Наш дом в Вашингтоне решено продать. А я решила уехать в Европу...
– В Европу?
– горестно воскликнул Филип.
– Но когда?
– Чем скорее, тем лучше! И вообще, я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь, которая, несомненно, польстит твоему самолюбию. Ты полностью добился того, чего хотел!
– Но я совсем этого не хотел!
– Разве? А я думала, что...
– Подожди секунду, - торопливо перебил он, - ты разговаривала с отцом?
– Он отказался со мной что-либо обсуждать. Более того, он даже не захотел поговорить с моей матерью. Мы просто были поставлены перед фактом,
Филип растерялся. Что же делать? Меньше всего он жаждал подобного исхода. Неужели он ошибся еще тогда, десять дней назад, когда решил, что правда лучше любой лжи, в которой все уже окончательно запутались? И даже если теперь он повторит Памеле то, что тогда высказал ее отцу, это ничего не изменит.
– Ну, вот и все, - со вздохом сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери.
– Можешь праздновать победу!
– Эй, парень, не стой как истукан, а немедленно ее догони! потребовал дед, который до сего момента не проронил ни звука.
– Зачем?
– печально усмехнулся Филип.
– Да и что я ей скажу? Во время нашей последней встречи с ее отцом мы заключили джентльменское соглашение. Я ничего не буду рассказывать его дочери до тех пор, пока он мне этого не позволит.
– Ну ты и болван!
– искренне возмутился Тревор.
– Зато Тимоти был абсолютно прав: она прекрасна. И в ней чувствуется порода Гиффордов. Эх, был бы я лет на тридцать моложе...
– Только такого конкурента мне и не хватало!
Филипу очень хотелось броситься вслед за Памелой, но он прекрасно понимал, что все бесполезно. Решив вернуться в Вермонт, Артур Гиффорд сделал свой выбор - и он имел на это полное право.
– Ты мужчина или мокрая курица?
– продолжал возмущаться дед, у которого от волнения даже побагровело лицо.
– Ей-богу, Фил, ты меня разочаровываешь! Как можно упускать такую красотку, а стоять потом с похоронным выражением лица?
– Не вмешивайся в мои дела!
– разозлился Филип.
– Ведь ты же ничего не знаешь!
– А мне и не нужно ничего знать! Что бы там ни было, но ни в коем случае нельзя позволять девушке уходить из твоего дома, да еще когда она в таком состоянии!
Она ушла не просто из моего дома, но и из моей жизни, грустно подумал Филип.
Памела была так потрясена состоявшимся объяснением, что у нее подкашивались ноги. Не в силах преодолеть расстояние от входной двери до машины, она прислонилась к стене и горько разрыдалась. Хорошо хоть на улице не было случайных прохожих.
И зачем только она приехала сюда снова! Да, ей захотелось последний раз увидеть Филипа, но теперь стало ясно, что это было ошибкой - одной из тех многочисленных ошибок, которые она совершила с момента их знакомства.
– Памела!
Входная дверь внезапно распахнулась, и на пороге показался бледный Филип.
– Не плачь, я тебя умоляю!
– А я и не плачу, - пробормотала она, отворачиваясь и закрывая лицо руками.
– Просто в глаз что-то попало...
За последние десять дней она плакала столько раз, что теперь это стало для нее привычным делом. Что уж говорить о настроении, которое колебалось между гневом и отчаянием... С одной стороны, Памела злилась на Филипа за то, что своим поведением он постоянно вызывает у нее чувство враждебности. С другой - все больше влюблялась в него. Как бы ей хотелось, чтобы между ними не стояли его проклятые статьи! И насколько все могло бы быть чудесно, если бы они познакомились при других обстоятельствах!