Невозвращенцы
Шрифт:
Разграбленный караван переводил рабов поближе к Риму. Это была распространенная практика, когда самых непокорных рабов не оставляли на границах, чтобы не было возможности бежать на родину, а перевозили в центральные провинции Империи. Убивали их, чего по идее требовал здравый смысл, очень редко. Дело в том, что здравый смысл был перевешен еще более здравым. От таких рабов и рабынь получались в следующем поколении самые лучшие — умные, инициативные, но покорные дети. Тратить такой материал на удобрение полей было просто выбрасыванием денег на ветер.
До утра шло освобождение рабов и разъяснение им ситуации, в которой они оказались. Всего в караване оказалось 251 раба. Национальный
— Господин сенатор. Нам приходят очень опасные известия о происходящем в соседней провинции.
— Оум? — Пробус Гней Афрода сквозь набитый, как обычно, элитарными блюдами, рот выразил свой интерес и предложение продолжать.
— Побег рабов из гладиаторской школы постепенно превращается в бунт.
— Ккй оы?
— Школа известного Кая Муция Сцеволы Ларисского. Распоряжался в ней его протеже, некий Ганник.
— Ганник… Ганник… Помню… — ради такого случая Пробус даже освободил рот. Воспоминания о своем проколе, пусть он был и мелкий, жгли его душу.
— Подробнее.
— Да, сейчас. — Жрец единого и по совместительству начальник контрразведки, хотя что тут было основной профессией, а что прикрытием, разобраться было сложно, был заметно удивлен. Обычно сенатор не проявлял своего интереса так явно. Контрразведчик зашуршал пергаментом в руках, нашел нужный кусок текста и прочитал. — Согласно донесениям агентов известно следующее. 18 дней назад, сразу после захода солнца, группа гладиаторов совершила попытку вооруженного прорыва с целью создания банды и разбоя. Случайно оказавшийся на месте десяток легионеров воспрепятствовал этому, но был поголовно уничтожен, хотя и причинил бунтующим рабам серьезные потери. Позже было насчитано около тридцати трупов, а, скорее всего, много раненых бандиты забрали с собой. Вигилами и единственной присутствующей в провинции когоротой за десять дней было отловлено на месте грабежей и убийств и повешено пятьдесят семь беглых рабов; еще столько же клеймено и отправлено на каменоломни. Вроде бы поймали всех, но как оказалось позже, зачинщики ушли. Они разграбили несколько круных вилл и караванов работорговцев, так что сейчас их по показаниям свидетелей около пятисот человек. Вооружены в разнобой, опасность представляют среднюю.
— А что с этим, с Ганником?
— Его судьба неизвестна. Ходят слухи, что его убили в первый же день (Обгорелый туп Ганника не был опознан, и его судьба осталась неизвестной ромеям еще долго). Также есть предположение, что именно он и является главой бунтарей.
— Хм. Интересно. Это похоже на него, изворотливый он. — Сенатор задумался. — Хм. Я знаю, у тебя есть некое слово с гладиаторском Братством.
Жрец онемел. Одна из самых серьезных тайн внутреннего устройства Империи была известна непосвященному. Это был серьезный провал их службы. По хорошему, этого сенатора следовало устранить как можно скорее, но он сидел так высоко и крепко, что это было весьма трудно. Пробус же, смакуя произведенный эффект, но не рискуя понапрасну (возможность
— Не волнуйся. Я никому не расскажу. Лишиться такой тайны — это расход многих полновесных талантов. Так вот, я желаю, чтобы ты передал гладиаторам сигнал на восстание. Чтобы они шли туда, в соседнюю провинцию.
— Но…
— Один талант! Серебра…
— Я не могу. Такое под силу только главному жрецу в…
— … Золота!
Пораженный жрец застыл. Да. Его подталкивали на преступление, его просто-напросто покупали, но за какую цену! Но все равно, Леонардо ди Медичи, мог бы гордиться своими подчиненными, даже такая сумма не смогла заставить жреца предать.
— Я сделаю все, что в моих силах, сенатор Афрода.
— Втс и отлишно, — продолжил свое извечное поглощение пищи Пробус, совместив это с легким движением — приказом жрецу удалиться.
В этот же день в столицу спешным курьером ушла паническая депеша жреца. А через пять дней, также быстро, голубиной почтой и гонцами, был получен шифрованный ответ: «Желание Пробуса удовлетворить, но восстание перенести в провинцию Атикулы, с непременным уничтожением всех членов семьи Афрода.»
И потянулись в провинцию Лупуарис рабы, готовые принять участие в бунте, сопровождаемые шлюхами, бандитами, отребьем полисов, а также скупщиками краденного, купцами и даже работорговцами. Шли они по одному, группами или целыми караванами, а вигилы, получившие приказ от Ордена «не трогать», могли только скрипеть зубами вслед.
Маховик восстания медленно набирал обороты.
Глава 51
Радость Руфуса от встречи с мнимыми соотечественниками вскоре была отодвинута в сторону огромным количеством проблем, которые стали накапливаться как снежный ком. Спасенных рабов надо было накормить, напоить, одеть, вооружить и натренировать. Сейчас, несмотря на то, что большинство спасенных в прошлом было воинами, о ведении каких либо боевых действий не могло идти и речи. А ведь многие рвались в бой, несмотря на серьезное истощение, а некоторые их в этом подзуживали. «Фритигерн плохо усвоил урок. На мое место он уже не претендует, но к погонам начальника, хоть какого, рвется все равно…»
«Конечно, приятно когда под твоей рукой не 25, а в десять раз больше бойцов, но кто бы знал, как они жрут!» — меланхолично продолжал размышлять Руфус, глядя на царящий в лагере беспорядок. — «Тех припасов, что мы притащили со школы, хватит ещ на пару-тройку суток, а потом? Что делать потом? Конечно, если пройти по дороге влево- вправо, можно найти множество источников пищи — от единичных ходоков, до огромных вилл, но это означает потерю важнейшего преимущества. Маскировки! Нас пока не нашли только по тому, что не особо искали. Но стоит нам разграбить хоть самый завалящий охотничий домик, то по нашим следам сразу же бросится минимум когорта легионеров. А что мы сможем им противопоставить?…»
— Мы вопьемся им в горло! Мы выдавим по капельки из них все то, что пришлось нам пережить! Мы развеем их над полями…
«Фритигерн! Э как его понесло. Ему бы лет на 100 раньше и не здесь родиться, такой политрук пропадает! Начитался книжек, кретин блин. Как же, развеем. Поэт, б…я, х…в! «Писатель про заик»!. Десятки не притерты, люди друг другу не верят, кто как сражается — не знают. Оружия на всех не хватает, нормально брони — на два — три десятка. Вообще что делать то мы будем?»
— … Каждый из нас с легкостью умрет за дело свободы…